— Кто был твой отец? — спросил он.

Торак сглотнул застрявший в горле комок. Он знал — как наверняка знал и Фин-Кединн — что в течение пяти лет со дня смерти человека запрещено произносить его имя вслух. Все это время о покойниках следует упоминать только с помощью имен их родителей. Отец почти ничего не рассказывал Тораку о своей семье, но Торак знал имена его родителей и откуда они родом. Мать отца была из племени Тюленя, а отец — из племени Волка. Торак назвал их обоих.

Всегда труднее всего скрыть, если ты внезапно кого-то узнал. Даже Фин-Кединну это удалось не до конца.

«Он наверняка знал моего отца, — думал Торак. — Раньше. Но откуда? Ведь отец никогда даже не упоминал ни о Фин-Кединне, ни о племени Ворона. Что же все это значит?»

Он смотрел, как Фин-Кединн задумчиво водит пальцем по нижней губе. Было совершенно невозможно понять, был ли отец Торака его лучшим другом или же смертельным врагом.

Наконец Фин-Кединн снова заговорил.

— Разделите имущество мальчишки между всеми, — приказал он и повернулся к Ослаку: — А ты отведи его вниз по течению и убей.

У Торака подкосились ноги.

— Что-о? — задохнулся он. — Но откуда ж мне было знать, что это ваш олень! Как же вы можете считать меня виновным?

— Таков закон, — холодно ответствовал Фин-Кединн.

— Но почему? Почему? Только потому, что ты так сказал?

— Потому что так сказали все племена.

Ослак положил тяжелую руку Тораку на плечо:

— Хватит. Идем.

— Нет! — выкрикнул Торак. — Послушайте! Вы говорите, таков закон, но ведь… существует и другой закон, разве я не прав? — Он перевел дыхание. — Испытание боем. Мы… мы сразимся, и тогда…

Он не был уверен, что уже имеет право с кем-то сражаться — отец лишь однажды упомянул о подобных поединках, когда учил его законам лесных племен, — но заметил, что Фин-Кединн с любопытством прищурился.

— Ведь такой закон существует, правда? — продолжал Торак, заставляя себя смотреть вождю племени прямо в глаза. — Ты же не знаешь наверняка, был ли я виновен. И тебе не известно, знал ли я, что это ваш олень. Вот и давай выясним, кто говорит правду: сразимся. Ты и я. — Он перевел дыхание и решительно продолжил: — Если победу одержу я, значит, я невиновен. И ты оставишь меня в живых. Вернее, оставишь в живых нас обоих, меня и моего волка. Если же я проиграю — мы оба умрем.

Кто-то в толпе насмешливо хихикнул. Какая-то женщина возмущенно хлопнула себя по лбу и покачала головой.

— Я не сражаюсь с мальчишками, — спокойно возразил Фин-Кединн.

— Но он ведь прав! — вдруг вмешалась Ренн. — Это действительно один из самых древних законов Леса. И он имеет право сразиться.

Хорд вышел вперед.

— Хорошо, я готов с ним сразиться. Я гораздо ближе ему по возрасту. Это будет справедливо.

— Не слишком, — сухо сказала Ренн.

Она стояла, прислонившись спиной к тому дереву, где висел мешок с волчонком. Торак заметил, что завязку на горлышке мешка она слегка распустила, и теперь оттуда торчала голова Волка. Вид у Волка был довольно растерянный, однако он с любопытством посматривал сверху на двух собак, сидевших прямо под ним и исходивших слюной.

— Ну, что скажешь, Фин-Кединн? — спросила колдунья. — Мальчик-то прав. Пусть дерется.

Некоторое время Фин-Кединн молча смотрел старухе прямо в глаза, и Тораку показалось, что между ними тоже происходит некий поединок — поединок характеров. Затем вождь неторопливо кивнул.

И Тораку сразу стало легче.

Похоже, всех чрезвычайно заинтересовал грядущий поединок. Люди, собравшись группками, о чем-то спорили, притопывая ногами, и дыхание их в холодном вечернем воздухе превращалось в облачка пара.

Ослак кинул Тораку отцовский нож.

— Это тебе понадобится. И копье тоже, и наручи.

— Что-что? — переспросил Торак.

Ослак округлил глаза от удивления. Он сходил в ближайшее жилище и принес оттуда копье с ясеневым древком и острым наконечником из базальта, а также какие-то странные штуки из сложенной втрое шкуры северного оленя.

Торак неуверенно взял в руки копье и с недоумением стал смотреть, как Ослак привязывает одну тяжеленную штуковину из шкур ему к правому предплечью. Весила эта штука, наверное, не меньше целой ляжки косули.

«Интересно, — думал он, — что мне с ней делать?»

А Ослак, подбородком указав Тораку на перевязанную левую руку, поморщился и сочувственно заметил:

— Похоже, не больно-то тебе везет.

«Это точно», — подумал Торак.

Предлагая этот поединок, он рассчитывал на что-то вроде борьбы — возможно, с применением ножа. На что-то вроде той игры, в которую они с отцом довольно часто играли просто так, для развлечения. Но для племени Ворона такой поединок, и в этом уже не оставалось сомнений, означал нечто совершенно иное. И теперь Торак пытался угадать, есть ли для него какие-то особые правила и не будет ли с его стороны проявлением глупости и слабости, если он спросит об этом.

Фин-Кединн помешал костер, и целый сноп искр взвился к небесам. Торак смотрел, как искры летят сквозь дрожащее над костром жаркое марево.

— Существует только одно правило, — сказал Фин-Кединн, словно прочитав его мысли. — Нельзя пользоваться огнем. Тебе понятно? — Его голубые глаза вновь приковали к себе взгляд Торака.

Торак растерянно кивнул. Не пользоваться огнем? Да об этом он думал меньше всего! За спиной Фин-Кединна он видел Хорда, которому привязывали наручи на правую руку. Хорд скинул куртку и выглядел теперь огромным и пугающе сильным. Торак решил куртку не снимать: ни к чему подчеркивать собственную слабость рядом с таким силачом.

Он снял с пояса все привязанные к нему предметы и сложил их кучкой на землю. Потом быстро сплел из травы полоску и повязал ее поперек лба, чтоб волосы не лезли в глаза. От волнения руки у него вспотели, стали скользкими, и он, нагнувшись, вытер их о землю.

Кто-то вдруг тронул его за плечо, и он от неожиданности даже подпрыгнул.

Оказалось, что это Ренн. Она протянула ему берестяной туесок, полный воды.

Торак с благодарностью принял туесок и вволю напился. И очень удивился, поняв, что в туеске не вода, а сок бузины, терпкий и бодрящий.

Ренн указала ему на бадью, стоявшую у костра.

— Там вода, если еще пить захочешь.

Он отдал ей туесок и признался:

— Не думаю, чтобы я успел захотеть пить.

Она пожала плечами:

— Кто знает?

Вокруг воцарилась тишина. Зрители встали кружком по краю поляны, а середину ее, ближе к костру, заняли Торак и Хорд.