– Кто бы мог подумать, что настолько унылая комната может так вонять? – спросил Реддинг с невеселым сар-казмом.

– Помолчи-ка, – велел ему Гест и протиснулся мимо него в комнатушку.

Стоило ему войти, как она пугающе закачалась у него под ногами. Это был не гостиничный номер: в Кассарике не существовало нормальных гостиниц, имелись только бордели, таверны, где можно было приплатить за возможность переночевать на скамье, и простенькие жилища. Последние представляли собой помещения размером с птичью клетку, которые рабочие семьи сдавали как источник дополнительного дохода. Женщина, принявшая у них деньги, была портнихой. Она заявила им, что они должны почитать себя счастливчиками, найдя жилье на ночь глядя. Гест постарался не рявкать на нее, пока она получала от них совершенно несусветную сумму, а потом отправляла своего младшего сына провожать их в эту незапертую комнатку. Она, кстати, сильно качалась на ветру в нескольких ветках от ее собственного жилища.

Пока они шли по сужающейся ветке, Реддинг цеплялся за нелепый кусок узловатой веревки, которая притворялась перилами. Гест ничего подобного не делал. Он предпочел бы убиться насмерть, рухнув в лесные заросли далеко внизу, чем выставить себя трусом. А вот Реддинга такая перспектива не смущала. На всем пути по мокрому от дождя мосту он ныл и причитал от страха, и Гест едва справился с желанием столкнуть его вниз и двинуться дальше в одиночестве.

Теперь он обвел взглядом комнату и хмыкнул. Придется удовлетвориться тем, что есть. Кровать маленькая, керамический очаг не выметен – да и постельное белье вряд ли стиралось после предыдущего гостя, использовавшего матрас в углу. Но это не имело никакого значения. В Трехоге его дожидался прекрасный номер в нормальной гостинице. Он собирался закончить калсидийское дело как можно быстрее, а затем ему удастся купить услуги какого-нибудь речника, чтобы тот отвез его обратно в Трехог. Оказавшись там, он сможет заняться кое-чем важным, а именно поисками своей заблудшей жены. Конечно, она отправилась из Кассарика, но он не видел причин, по которым ему не следовало бы вести ее поиски из уютного номера в Трехоге. В конце концов, именно для того и существуют гонцы: чтобы их посылали в непривлекательные места задавать вопросы и добывать для хозяина правдивую информацию.

Он скрипнул зубами, вдруг осознав, что именно так его использует тот калсидиец. Он – посыльный, отправленный в несусветную глушь, чтобы доставить мерзкое сообщение. Что ж, ладно… Надо поскорее с этим покончить. А после он сможет жить по своему разумению.

Он снял комнату исключительно ради возможности приватно провести встречу. Тот калсидийский злодей в Удачном подчеркнул несколько раз, что она должна быть тайной, а «сообщение» следует передать без посторонних. Весь процесс потребовал просто нелепого количества этапов: нужно было оставить в некой гостинице в Трехоге письмо, дождаться ответа, а затем послушно навестить некого оператора подъемника в том же городе и попросить у него рекомендовать жилье здесь, в Кассарике. Он рассчитывал, что у злодея хватит ума выбрать какое-нибудь приличное место. Однако его направили сюда. Его единственное везение состояло в том, что корабль отплывал в Кассарик в тот же самый день. Ему даже не пришлось отказываться от своей каюты на судне.

Гест избавился от скромного мешка с вещами. Реддинг поставил на пол свой гораздо более весомый саквояж. Спутник Геста со стоном выпрямился и мученическим тоном сказал:

– Вот мы и на месте. И что теперь? Ты готов рассказать мне что-то еще о твоем загадочном торговом партнере и причине, которая потребовала полной конфиденциальности?

Гест не пожелал делиться с Реддингом деталями полученного поручения. Он объяснил их поездку как торговую – к коей прибавилась прискорбная необходимость выяснить ситуацию с его исчезнувшей супругой. Он не упоминал имени Седрика: Реддинг пылал к нему совершенно необъяснимой ревностью. Не было никакого смысла заранее провоцировать его: он дождется момента, когда такой взрыв эмоций окажется подходящим и забавным, и тогда использует ссору для собственной выгоды. Ревность подстегивала Реддинга в его попытках быть занимательным.

О калсидийском мерзавце он вообще не упоминал, предоставив Реддингу считать, что тайные послания и странные контакты связаны с возможностью приобретения чрезвычайно ценного изделия Старших. Реддинг был заинтригован – вдобавок оказалось весьма забавным пресекать все его попытки расспросов. Не стал Гест упоминать и о возможности того, что в случае успеха своей миссии он получит права на значительную часть Кельсингры. Нет смысла чересчур разжигать жадность этого человечка. Он раскроет карты в нужный момент, положив начало истории о своей торговой смекалке, которую Реддинг, несомненно, разнесет по Удачному.

С момента приезда в Дождевые чащобы Гест все больше убеждался в том, что подобные права на Кельсингру принесут несказанные богатства. Трехог гудел от слухов о визите Лефтрина и его стремительном отъезде. Говорили, будто члены экспедиции стали союзниками семейства Хупрус. Действительно, капитан «Смоляного» закупил припасы, пользуясь кредитом, который ему предоставили. Лефтрин бросил Совету обвинения в предательстве и нарушенных контрактах, а затем сбежал из Кассарика, не получив причитающиеся ему деньги. Это невозможно было понять. Если, конечно, не допустить, что очередное плавание вверх по реке может принести настолько крупный доход, что сумма, которую ему должен заплатить Совет, вообще окажется незначительной. А вот эта мысль была любопытной.

Почти все небольшие искатели приключений, последовавшие за «Смоляным», уже успели приплыть обратно. Странно, но один корабль, – кстати, из той же серии, что и судно, на котором путешествовал сам Гест, – назад не вернулся. Непонятно, затонул ли он или продолжил преследование. А ведь путь выдался трудным. Однако теперь ему самому оставалось надеяться на успех предприятия. В Удачном его капитан казался неприветливым и скрытным, как будто ему не хотелось продавать Гесту каюту до Трехога. Гесту пришлось втаскивать Реддинга на борт в последнюю минуту, когда капитану приспичило отплыть, а Гест смог настоять на втором пассажире. Возможно, капитан не будет иметь желания плыть дальше вверх по течению. Однако он не являлся владельцем судна. Возможно, настоящий хозяин проявит отвагу и пойдет на риск – и согласится совершить плавание за одну десятую той доли от города, которую, в конце концов, получит сам Гест.

Пока он помалкивал о своих планах. Только два купца – осмелились спросить у него, не связан ли его приезд в Трехог с исчезновением жены. Он лишь смерил их суровым взглядом. Нет смысла болтать: кто угодно может протянуть руки к состоянию, которое по праву принадлежит только ему. Гест вздохнул и заставил себя переключиться на текущие дела. Как бы ему ни хотелось забыть о том, что ждало в ближайшем будущем, он понимал одно: он должен покончить с чужой проблемой, а уж потом думать о собственных интересах. Вот тогда он точно выкинет из головы проклятого калсидийца.

– Надо подождать, – объявил он, осторожно усаживаясь на единственный имевшийся в комнатке стул, странный предмет мебели, сплетенный из сухих лоз.