class="p1">В мерцающем свете свечи, Илья, наконец, разглядел, что конец красного столбика термометра и впрямь находится, между четырнадцати и пятнадцатиградусной отметкой.

— Ни хрена себе!

— Ага! Убедился! — торжествовал Марек.

— Быть того не может! — упрямо повторил Илья. — У этого градусника, просто крыша съехала, как у тебя, и у меня… И вообще всего вокруг!

— Да ты, я смотрю, совсем отупел от горя, мой бедный, учёный друг! Ну, хочешь, давай окно откроем. Убедимся. Оно у тебя не запечатано?

— С ума сошел? Ну, если форточку только…

— Ты глянь, — тыкал Марек пальцем в стекло, — туман-то, какой! И дождь, по-моему, пошел.

После недолгой борьбы с запечатанной форточкой, она, наконец, была открыта, при помощи длинной палки с крюком на конце. Сразу стал слышен шум дождя. Странный, незнакомый запах ворвался в комнату, ударил в ноздри. Влажный, насыщенный, он напомнил Илье летние вечера после дождя, где-то на юге, возле Чёрного моря, где он в студенчестве, работал на уборке фруктов. Но в отличие от того, этот казался значительно сильнее и экзотичней, к нему одновременно примешивались ароматы, каких-то невероятных цветов и прелой листвы.

— Ой! — сказала, незаметно вошедшая Анюта. — Чем это у вас так пахнет?

— Оттепелью, — повернулся к ней Илья.

— Да, запашок ещё тот! — констатировал Марек. — Как плесень, обрызганная духами.

Было все ж таки ещё прохладно, тянуло сыростью, и форточку решили закрыть. Потом посидели ещё некоторое время, обсуждая произошедшее, в сотый раз, вспоминая все детали нынешнего вечера и гадая, к чему бы это и чем, может для них обернуться. Допили спирт. Съели все принесённые Анютой пирожки, с капустой и картошкой. Разговор, как-то сам собой зашёл в тупик. Фактического материала катастрофически не хватало. Каждый думал о своем, и говорить больше не хотелось. Тогда решено было идти спать. Так как утро вечера, естественно, мудренее. Спать пошли к Мареку, так как у него в комнате стоял, каким-то образом попавший туда, ещё до появления самого Марека, невероятно старый, скрипучий диван. Хозяину комнаты, постелили в углу шикарное ложе, из фуфаек, халатов и старых штор. А Илья с Анютой, устроились на диване, укрывшись, невесть откуда взявшейся, большой белой скатертью и старым одеялом. Анюта, сразу так крепко прижалась к Илье, как будто год его не видела.

— А где же женишок-то твой? — шёпотом, с нескрываемым торжеством, спросил её Илья.

— Какой-такой? — кротко, как она умела это делать, спросила Анюта, ласкаясь, как кошка. — А-а, вот ты о чём. Повесился, наверно, от горя.

— Я бы тоже повесился… — вздохнул Марек, из своего угла.

— А ты не подслушивай!

— Нужны вы мне больно! — он перевернулся на другой бок и через несколько минут, оттуда доносилось только его ровное сопение. А Илья с Анютой, задув свечку, ещё долго шептались в темноте, потом полюбили друг друга. Тихо, тихо. Когда Анюта, не смогла сдержать стона, Илья закрыл ей рот поцелуем. Чтобы Марек не слышал. А он и не слышал ничего, дрых, как суслик.

Глава 4

Проснулся Илья оттого, что его начали энергично трясти и стягивать одеяло. С трудом, разлепив глаза, он обнаружил над собой, небритую и крайне озабоченную рожу Марека.

— Пошёл ты… Чёрт! — голая, сонная Анюта, натянула одеяло до самого подбородка. — Совсем что ли уже?.. — она сердито тёрла глаза.

— Пардон! Не знал! — отвечал ей Марек, без особого, впрочем, смущения. — Вы тут дрыхнете, а там… — он тыкал рукой в сторону окна, — там, чёрт знает, что творится! Ты посмотри, посмотри! — тянул он Илью. — Проснуться не можешь? Сейчас проснёшься!

Илье от этих слов стало тревожно, весь сон, как рукой сняло. Что там ещё? Подсмыкнув трусы, он поспешил к окну, куда увлекал его Марек.

Картина, которая открылась из окна четвёртого этажа Корпуса моделирования, действительно была такая, что обычной не назовёшь. За низкой крышей опытного цеха, на которой уже не было снега, примерно в километре, за голым зимним березняком, где вчера высилось недостроенное здание, с торчащим возле него подъёмным краном, а дальше начинались девятиэтажки жилых кварталов, теперь простирался лес.

Насколько хватало взгляда, до самого горизонта, зелёный лес!

— Боже мой! — сказала подошедшая к окну, закутанная в одеяло Анюта. — Может, я ещё сплю? Ущипните меня. Уйди ты! — отпихнула она руку, собирающегося выполнить её просьбу, Марека.

— Это еще что!.. еще что… — возбужденно бормотал тот. — Теперь пошли, поглядите, что с другой стороны! Пойдем, пойдем!

— Да подожди ты, — отбивался Илья от его настойчивых рук, — дай одеться-то!

— Подумаешь, цаца! Нет там никого. Идем, ты удивишься!

— Да уж куда больше… — вздохнул Илья, давая себя увлечь к выходу. Анюта, поплотней запахнув одеяло, поспешила за ними.

— Я когда встал, сразу в сортир, — торопясь, рассказывал Марек, когда они вышли в коридор. — Вон он, напротив, через две комнаты, воды, правда, нет. Идемте, идемте! Ну, короче, дела сделал, в окно гляжу… Импакт твой фактор!..

Туалет был мужской, и Анна нерешительно остановилась на пороге, но, услышав вопли мужчин, отбросила ложную скромность и пулей влетела внутрь. То, что она увидела в окно, заставило ее судорожно, со всхлипом вздохнуть и, чтобы не упасть, опереться о плечо Ильи.

За окном было море. Не прямо, конечно, за окном, наверное, в километре от здания института. Вид был словно с невысокой горы. И какой вид: до самого горизонта, простиралась бирюзовая гладь, смыкаясь с лазурной голубизной неба. Вправо и влево уходила, скрываясь за холмами, изрезанная заливчиками, белая полоска песчаного пляжа, отороченная изумрудной зеленью леса.

— Может дамбу прорвало и Обское море разлилось? — оправившись от первого шока, предположила девушка. — Что? Что вы на меня вылупились? Сама знаю, что глупость сказала.

Мужчины отвернулись от нее и снова уставились на море.

— Ну, хорошо, — сказал Илья, — хотя ничего, хорошего. Здесь море, там лес… а?.. — он замялся, подбирая верное слово.

— Ты хочешь спросить, где наше? — усмехнулся Марек.

— Ну, в общем, да.

— А это в конце коридора окно. Там внутренний двор.

— А из нашего окна, — пробормотала Анюта, — Площадь Красная видна… Кто-нибудь что-нибудь понимает?

Когда они вернулись в комнату, Илья сел на диван, яростно ероша волосы.

— Что ж это, черт возьми, такое?.. Марек, ты окно не открывал? — спросил он, нашаривая свою одежду. — Как там погода на улице?

— Да нет, — Марек, нервно барабанил пальцами по подоконнику. — Они же заклеены на зиму. Ну, сейчас попробую, — он повернул, запирающие окно, ручки и несколько раз с усилием дернул. После третьего рывка рама с треском распахнулась. Посыпалась вата и старая краска. С видом заправского иллюзиониста, Марек обернулся к друзьям, те молча ждали продолжения.

— Алле…