простое коленкоровое платье, да из своего сада венок из живых цветов на голове. Держась рука с рукой, они пешком перешли через улицу и вступили в храм Благовещения, где Бог судил им соединиться на веки… За ними следовали шафера, братья и сестры невесты, да несколько человек закадычных друзей отца моего и бабушки. Из церкви молодые и провожатые их вернулись в дом бабушки опять-таки по образу пешего хождения… Ни парадного обеда, ни бала в этот день не было. Пообедали запросто, чем Бог послал, и молодежь разбрелась по саду, поливала цветы, чистила дорожки, каталась в лодке по пруду и под вечер бегала в горелки на большом круглом лугу против дома… Как просто! А сколько тут было настоящей чистой, святой любви!..»[191]

* * *

После официального бракосочетания следовали свадебные обеды у отца, у молодых, у близких родственников[192], было необходимо сделать визиты – опять-таки в строгой очередности знатности и родства, на что могло уйти несколько дней. Так, в семье А. И. Дельвига была строгая дисциплина, «отношения племянников и племянниц к дядюшкам и тетушкам были самые подчиненные; им казалось, что и жена племянника должна быть в тех же к ним отношениях. Все это очень тяготило мою жену, и она всеми способами отдалялась от моих родных, что порождало неприязнь»[193]. Существовал также обычай уезжать после свадьбы в небольшое путешествие, хотя бы в деревню. Молодые супруги старались, если была такая возможность, нанять отдельную квартиру.

Замужняя женщина, по сравнению со своим девичьим положением, становилась, в некотором отношении, более свободной. Она могла распоряжаться деньгами (приданое было в ее собственности, по крайней мере с юридической стороны), своим временем, приобретала вес в обществе – особенно если выходила замуж за богатого и высокопоставленного человека. К ней могли обращаться за протекцией. Бывали даже случаи, когда не муж, а жена фактически руководила делами в департаменте, а то и в полку супруга. К примеру, Анна Николаевна Неклюдова вмешивалась в дела мужа – Сергея Васильевича, правителя Тамбовского наместничества[194]. Разумеется, степень свободы женщины зависела от характеров ее и мужа. Осуждалось только вопиющее тиранство и явные отступления от морали. О таких выгодах рассуждала в письмах к подруге М. А. Волкова: «Беда в том, видишь ли, что светские девушки выходят замуж, чтобы получить свободу и пользоваться ею без толку. Ни одна из них не думает об обязанностях, налагаемых замужеством; все они исполняют свои причуды и капризничают. Поэтому так мало счастливых супружеств»[195]. Эти выводы утрированы, но верно подмечена нацеленность светского воспитания дворянок на достижение видного положения в обществе, а не на развитие навыков ведения хозяйства.

* * *

Разумеется, церемонии сватовства, помолвки и бракосочетания в царской семье отличались от общедворянского, соединяя в себе элементы внутрисемейного поведения и дворцового этикета. К примеру, вот, как в 1847 году встречали невесту великого князя Константина Николаевича, принцессу Альтенбургскую Александру: «11-го последовал торжественный въезд невесты в Царское Село, которого, жив там в то время, я (М. А. Корф. – А. Ш.) был свидетелем. Государь с остальными членами своей семьи встретил дорогих гостей у выходящих на Гатчинское шоссе ворот Царскосельского сада и оттуда, уже с ними вместе, проехал прямо в дворцовую церковь. В саду была расставлена пехота, а на большом дворе перед дворцом – кавалерия; при входе же невесты в церковь происходила пушечная пальба». В зале перед церковью было совершено краткое молебствие с многолетием, после которого духовник государев, Николай Васильевич Музовский, сказал принцессе несколько приветственных слов. Потом, в зале и в сенях, в нее ведущих, принцессе представили всех членов ее новой семьи. «Все в этой домашней картине дышало радостью; императрица обливалась слезами, государь был видимо растроган; мало кто и из нас не плакал…»[196]

Браки в царской семье часто устраивались без согласия молодых людей. Известно, что будущий император Александр I женился на Луизе Марии Августе Баден-Баденской (будущей императрице Елизавете Алексеевне) по принуждению[197].

Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала, что во время венчания с вюртембергским наследным принцем, впоследствии королем Карлом I, была как в тумане. Обряд шел установленным чередом, было две свадьбы: православная и лютеранская. Бесконечные церемонии утомляли невесту. Наконец, вечером ее переодели в одеяние замужней женщины, после чего все отужинали в тесном семейном кругу[198].

Однако были и исключения: брак Николая I и Александры Федоровны. Впервые встретившись в 1815 году, они влюбились друг в друга, о чем свидетельствуют записи в дневнике Николая I: «…Провидением назначено решиться счастью всей моей жизни; я увидел ту, которая, по собственному моему выбору и с первого моего взгляда, разбудила во мне желание принадлежать ей на всю жизнь». Он вспоминает ее слова: «Наша духовная жизнь схожа; пусть весь мир движется, как ему хочется, мы создадим наш собственный мир в наших сердцах»[199]. Правда, несмотря на то что отношения у супругов были практически идеальными, семейная жизнь не была образцовой. У императора были любовницы, с одной из них – Варварой Нелидовой – он долго состоял в близких отношениях.

Великую княжну Марию Павловну также не принуждали выйти замуж за принца Веймарского: она сама с радостью дала согласие на этот брак. В день венчания невесту в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца облачили в свадебный наряд, важными деталями которого были «малая корона» и малиновая мантия на горностаевом меху – символы ее царского происхождения. После церковного таинства жених и невеста вышли на балкон, чтобы их могли увидеть и поприветствовать толпы собравшихся на Дворцовой площади петербуржцев. Торжество продолжилось обедом и балом, который открыли в первой паре полонеза император Александр I и его сестра Мария, только что ставшая принцессой Веймарской[200].

Художник Орас Верне, присутствовавший для написания портретов императорской семьи в 1842–1843 годах в России, вспоминает свадьбу родственницы императорской семьи Аполлинарии Михайловны Виельгорской (ее мать Луиза приходилась племянницей последнему курляндскому герцогу). Венчание совершалось во дворце в семь вечера; невесту по традиции нарядили коронными бриллиантами; посаженым отцом был император, который после завершения обряда поехал с иконами к дому новобрачных и встречал молодых у дверей[201]. Таким образом, поддержание традиций семейственности исходило от самого главы государства, что консолидировало дворянское общество.

* * *

Можно заключить, что сделать карьеру посредством удачного брака было весьма распространенной практикой в среде дворян. Наравне с этим существовали и воплощения романтических идеалов о браках по любви, вплоть до тайных венчаний без согласия родителей. Поиск выгоды, трезвый расчет соседствовали