Перевернув страницу, он узрел этот самый ад — описание первого из предсказанных Кардифф катаклизмов.

От знакомства с первой из напастей Брэдфорду стало физически плохо.

В теории он и раньше знал, что под Йеллоустонским плато творится нечто жуткое. Он помнил, как посещал Национальный парк еще в детстве, помнил свое боязливое восхищение бьющими вверх фонтанами пара, ревущими гейзерами, лужами горячей грязи, дымящимися кратерами и постоянной дрожью земли.

Однако это место всегда казалось ему каким-то нереальным, чем-то вроде сюрреалистического природного Диснейленда, геологической сказкой, предназначенной, чтобы пугать детишек.

Теперь, благодаря Кардифф, Брэдфорд понял, что ошибался.

Откуда ему было раньше знать, что заповедник представляет собой огромную, площадью тысяча четыреста квадратных миль кальдеру[14], образованную гигантским вулканом, извержение которого произошло шестьсот сорок тысяч лет назад. Так же как и ныне, там дрожала земля, то здесь, то там вырывались на поверхность ревущие, жаркие фонтаны, давление возрастало, и наконец, когда запечатывавшая чудовищное жерло корка из застывших вулканических пород взорвалась, огромная гора разлетелась на куски с силой упавшего астероида или сотни тысяч водородных бомб. Окрестные горы смело, некоторые из них расплавились или провалились в открывшееся чрево — колоссальный котел вулканического кратера размером тридцать четыре на сорок пять миль. Сохранившаяся на его месте впадина и называется теперь Йеллоустонской кальдерой, или, для туристов, Йеллоустонским парком.

Посещая Йеллоустон в детстве, Брэдфорд не мог знать, что в свое время чудовищный вулканический взрыв извергнул в атмосферу огненный ад в тысячу кубических миль, который при падении засыпал всю Северную Америку двухметровым слоем дымящихся обломков. Не знал он и того, что это содрогание погубило на Земле многие формы жизни, погрузив планету в черную вулканическую зиму.

Было много такого, о чем Брэдфорд до прочтения доклада Кардифф не имел представления. Он не знал ничего про кальдеру Ла-Гарита в горах Сан-Хуан, штат Колорадо, сформировавшуюся двадцать семь миллионов восемьсот тысяч лет назад, когда тамошний исполинский вулкан извергнул пять тысяч кубических миль пепла, разнесенного по всей планете, или о гигантском вулканическом взрыве на месте озера Тоба в нынешней Индонезии, семьдесят пять тысяч лет назад выбросившем в воздух две тысячи восемьсот кубических миль дымящегося крошева и золы, и окутавшем всю планету непроницаемой черной завесой. Крупнейшее за почти два миллиона лет, это извержение повлекло за собой ледниковый период протяженностью в тысячу лет и погубило большую часть первобытного человечества, вынудив несколько тысяч выживших влачить жалкое существование посреди чуть ли не лунного ландшафта, в мире пепла, грязи и вечной ночи.

Никогда не слышал он и об имевшем место три с половиной тысячи лет назад извержении на Санторине, обрушившем на приморскую Грецию и средиземноморские острова цунами и положившем конец легендарной Минойской цивилизации, что, как считается, стало основой для создания Платоном легенды, об Атлантиде.

Не знал про извержение вулкана Тамора в Индонезии в апреле 1815 года, когда в небо взлетело в семь раз больше раскаленных обломков, чем при более позднем, а потому более известном извержении Кракатау, причем произошло это уже в исторический период, когда катастрофа была засвидетельствована и описана. Следующий 1816 год вошел в историю как «год без лета».

Гораздо меньший по масштабу, имевший место уже в конце XIX века взрыв индонезийского вулкана Кракатау разнес вдребезги вулканический остров и взметнул в стратосферу на высоту пятидесяти миль пять кубических миль раскаленных обломков. Самый громкий взрыв на памяти homo sapiens привел к тому, что из-за облаков пепла Земля лишилась почти девяноста процентов солнечного света: настала вулканическая ночь, и по всему миру упала средняя температура воздуха.

Но в сравнении с Йеллоустоном то была детская хлопушка.

Что уж тогда говорить об извержении горы Святой Елены в 1980 году, выбросившем в атмосферу одну и две десятых кубических мили пепла и обрушившем лишь половину горы, вместо того чтобы опустошить всю северную часть Тихого океана.

В сравнении с Йеллоустоном то был лопнувший мыльный пузырь — мощностью в пятьсот взрывов, уничтоживших Хиросиму.

По сравнению с древним Йеллоустонским взрывом последующие казались карликовыми, произведенное ими опустошение по сравнению с той, давней катастрофой могло показаться незначительным. Беда заключалась в том, что, по расчетам Кардифф, катаклизм в Йеллоустоне должен повториться.

Будучи ученым, она, разумеется, утверждала это не голословно, а с фактами на руках. Только за последние два года кальдеру сотрясли более двух тысяч землетрясений, то есть в среднем по пять на день. Многие были незначительными и краткими, но их частота, продолжительность и амплитуда неуклонно возрастают. Из-за зафиксированного толчка в восемь и одну десятую балла у озера Хегбен произошел оползень, накрывший почти сотню туристов. Почти такой же силы толчки по шкале Рихтера произошли у пика Бора и долины гейзеров Норриса, в результате чего пострадали еще сорок человек. В первые два месяца предыдущего года частота сотрясающих кальдеру землетрясений возросла, достигнув почти шести в день.

Кардифф ссылалась на данные Геологической службы США, с помощью сонара зафиксировавшей под озером Йеллоустон вулканическое вздутие в полмили длиной и сотню футов высотой. Температура воды в озере подскочила на двадцать градусов, что привело к массовой гибели рыбы, всплывшей на поверхность и выброшенной на берег. И людей, по ее мнению, ожидала та же участь, что и несчастных рыбешек, особенно после того, как вулканический взрыв заполнит атмосферу чудовищным количеством диоксида серы. К тому же геохимики на протяжении уже десяти лет фиксировали опасное истончение стратосферного озонового слоя Земли. Его эрозия, вызванная переизбытком окиси углерода, грозила непоправимым ущербом для человеческого генофонда и катастрофическим распространением по всей планете раковых заболеваний — настоящей раковой пандемией, когда простой перегрев на солнце чреват смертельным недугом.

Кардифф сообщила, что давление в зоне гейзера «Верный старик» в семьсот раз превышает среднее по планете, а под кальдерой в целом в тридцать — сорок раз, что является верным признаком плавления магматической камеры. Измерения показали, что температура в самой магматической камере в настоящее время в пятьдесят раз выше среднемировой, что, в свою очередь, ускоряет процесс плавления камеры. Под десятикратно усилившимся напором основной жилы магмы камера вздувается и вспучивается. Запечатывавшая ее корка разрыхляется и истончается, так что сейчас уже балансирует на грани взрыва. По словам Кардифф, вся вулканическая долина всхлипывает и постанывает, поднимается и опадает, как будто в родовых муках. Подъем кальдеры увеличивается на фут в год.