непрерывном пушечном огне со всех сторон французов, а Веландия и Висконти погибли. Видя происходящее, Фонтен перестроил оставшиеся у него пять терций в каре. Лучшим выходом для него сейчас было бы выйти из боя и отступить, но он не решился, скорее всего, потому, что смутно представлял себе обстановку на флангах. И еще ветеран питал надежду, что Бек вот-вот появится и спасет ситуацию. Но, в любом случае, между 6.00 и 8.00 испанцы проиграли сражение.

Герцог Энгиенский тоже помнил о Беке, и поэтому перестроил свою армию для атаки каре испанской пехоты. Даже не дожидаясь полной готовности, он бросился вперед, произведя три атаки, которые были отражены свежими терциями, которые были поддержаны огнем всех 18 орудий. Во время одной из атак доблестный Фонтен был убит. Между тем, Мело потерял обоз, и когда в 9.30 утра французский командующий готовил четвертую атаку, его противник был уже окружен и подал сигнал о капитуляции. У испанцев почти закончились боеприпасы, да и оставалось их не более 8000 человек в строю. Но когда герцог Энгиенский поскакал на переговоры, некоторые солдаты противника ошибочно приняли его эскорт за новую атаку и открыли огонь. Луи остался невредим, но его люди бросились в новую атаку, ворвались в ряды противника и устроили резню, которую еле удалось остановить. К 10 утра Испания лишилась элитных полков ветеранов.

С разгромом испанских терций погиб и миф об их непобедимости, хотя победа французов вовсе не выглядела однозначным триумфом. Всего испанцы потеряли 8 000–10 000 человек убитыми и пленными, из них 6000 пехоты, являвшей собой цвет армии. Согласно другим, очень похожим данным, дон Франсиско де Мело потерял половину своей армии, что составляло 8000 убитыми и 6000 пленными, 200 знамен и 60 штандартов. Есть точка зрения, что в это число следует включить 3826 испанцев, капитулировавших в конце битвы, а убитых среди них было около 1000. В июле 1643 г. около 2500 выживших при Рокруа солдат Мело добрались до Фуэнтеррабии.

Герцог Энгиенский в своей реляции объявил о потере всего 2000 солдат, возможно, скрыв действительную цифру жертв выигранного сражения. Скорее всего, потери французов убитыми и ранеными составили более 5 000 человек. Но там, на месте прошедшего сражения, победители не скрывали своих чувств. Луи приказал солдатам и офицерам поблагодарить Бога за победу. Тогда гугенот Гассион импульсивно воскликнул: «Месье, Вы сегодня самый победоносный принц в христианстве. Ваша победа — от Бога, и я благодарю его за это». В полдень герцог Энгиенский триумфально въехал в ворота Рокруа[38].

Известный французский историк Фернан Бродель отмечал, что «наиболее блестящее столетие Испании подошло к концу после поражения у Рокруа…» В литературе Рокруа стал символом сокрушительного разгрома испанской армии и началом главы, открывающей историю упадка испанской монархии. Но самое важное — битва при Рокруа ясно показала несостоятельность в новых условиях ренессансной военной школы, когда густые и глубокие построения пехоты, перемещавшиеся параллельными, готовыми сблизиться в битве колоннами, попытались противостоять артиллерии, кавалерии и пехоте, действовавшей в линейных порядках. Это было сражение двух армий, исповедовавших разные тактические принципы. «В пользу Франции сыграли два фактора: превосходство кавалерии и артиллерии — богатого войска и войска богатых… — отметил французский историк П. Шоню. — При Рокруа стало очевидно, что испанский боевой строй устарел. Разумеется, кавалерийская атака, которая внезапно смела испанские каре третьей линии, имела свою цену, но каре первых линий дрогнули перед пушкой. Массивность губила их с той же неотвратимостью, что и слабая огневая мощь и уязвимость флангов. Надо было… развернуть пехоту в линию, чтобы давать больше огня, как это делал Густав-Адольф». Действительно, французы использовали свои 12 орудий куда эффективнее, чем испанцы свои 18. Главный вывод Шоню может служить лейтмотивом всей «военной революции» конца XV — начала XVIII вв. Он заключается в следующем: «С одной стороны, огонь выдвигает на первое место экономическое и техническое превосходство. Линейные порядки требуют гораздо большей координации, а стало быть, более совершенной подготовки людей. Все способствует возрастанию цены и изощренности войны. На смену столкновению орд приходит изощренная игра. Будучи более грамотной, война становится более гуманной»[39].

Вместе с тем, реляции о сражении при Рокруа основательно отредактировали (в этом процессе непосредственное участие принимал сам Мазарини) для 651 номера французской la Gazette, выпускавшейся с 1631 г. Возможно, испанские источники этого события более достоверны, поскольку испанские потери подтверждаются не только мнением очевидцев, но и финансовыми документами. На самом деле, битва при Рокруа не была безоговорочным триумфом герцога Энгиенского и не привела к гибели испанской армии. Да, «золотой век» Испании фактически закончился, но еще некоторое время, вплоть до Пиренейского мира 1659 г., она конвульсивными усилиями, и иногда даже очень успешными, пыталась восстановить свой былой военный престиж.

В итоге испанцы проиграли, но обе стороны во время боя проявили равное мужество и стойкость. Для французов это была довольно дорогая победа, а для испанцев — весьма чувствительное поражение. Тем не менее, немалая часть чисто испанской пехоты была сохранена, хотя далеко не все ветераны Рокруа захотели потом продолжить службу. Реальной точкой отсчета, после которой померкла испанская слава, можно считать битву при Дюнкерке 1658 г., о которой речь еще будет впереди. По иронии судьбы испанцами там будет командовать их победитель при Рокруа. Если бы в 1643 г. какой-нибудь астролог смог предсказать Луи Энгиенскому будущее!

Победа при Рокруа стала предметом мощной пропаганды. Она прославила молодого военачальника в Европе, повысила его политическую значимость и авторитет внутри Франции, но, вместе с тем, и обострила его и так непомерное чувство собственного превосходства и ощущение той роли, которую он должен играть на политической и военной сцене. В королевстве она была воспринята не только как счастливое предзнаменование для нового правления, но и усилила влияние при дворе воинственной «партии Конде» в противовес сторонникам мира во что бы то ни стало. Особняк Конде в Париже постоянно окружали люди, а Шарлотта Конде не без гордости жаловалась, что дверь в ее комнате никогда не закрывается, и поэтому она не может отдохнуть.

Громкий успех воодушевил герцога Энгиенского на дальнейшие подвиги. 16 июня он осадил давно оспариваемую обеими сторонами хорошо укрепленную крепость Тионвилль, гарнизон которой насчитывал 800 человек. Тот же Бек, которого так ждал у Рокруа дон Франсиско Мело, ввел в Тионвилль еще 2000 солдат, что позволило крепости продержаться до 10 августа. Во время ее штурма был тяжело ранен Гассион. После этого герцог Энгиенский вернулся в Париж, так как время года, позволявшее вести активные военные действия, почти закончилось. 16 сентября Людовик