А что же Ренненкампф? Еще одна досадная страница в этой истории. Ренненкампф наконец получил указание от Жилинского помочь соседу. Он разворачивает свои корпуса, находящиеся в 125 километрах от войск Самсонова, направляет конницу Хан Нахичеванского и Гурко в тылы противника, но кавалерийский набег из-за неверной ориентировки ушел далеко в сторону. Ну не досадно ли? Ренненкампф докладывает о своей готовности выехать «лично вперед» и возглавить наступление на фланги и в тыл неприятеля. Но из штаба фронта приходит распоряжение оставаться с войсками на месте, так как армия Самсонова «отошла на свои первоначальные позиции к границе». А это уже не досада, а стыд и срам. Войска Ренненкампфа к моменту гибели самсоновских корпусов находились от них на расстоянии 50 верст. Так что обвинять его в неоказании помощи соседу в указанный момент просто несправедливо. Сколько же собак навешали на Ренненкампфа историки, хотя ошибку он и командование фронтом совершили раньше. Людендорф в своих воспоминаниях свидетельствует: «Если Ренненкампф сумеет использовать успех, одержанный при Гумбиннене, и будет быстро продвигаться вперед, то задуманное сосредоточение войск против 2-й армии станет невозможным, речь может идти лишь о задержке 2-й армии и об обдумывании пассивной обороны какой-нибудь линии восточнее Вислы. Огромная армия Ренненкампфа висела, как грозная туча на северо-востоке. Ему стоило только двинуться, и мы были бы разбиты». От себя добавим, что двигаться-то надо было сразу после Гумбиннена, а не 27 августа. Немцы превознесли Танненберг до небес. Мы же до сих пор не удосужились поставить и скромных памятников на месте наших побед под Гумбинненом и нашей трагедии в августовских лесах. Вот где стыд и срам!

Совершенно по-другому в первых сражениях складывалась обстановка на южном театре военных действий. Там развернулась Галицийская стратегическая операция, именуемая еще Галицийской битвой. Проходила битва с 18 августа по 21 сентября в течение месяца и совпадала по срокам со сражением на Марне. Марна справедливо воспета, особенно во Франции. Мы же не менее масштабную, кровопролитную победоносную Галицийскую битву ставим как бы во второй ряд. На Марне с обеих сторон сражались около 2 млн человек, в Галиции – более 1,5 млн (в Восточной Пруссии – всего 3000 тыс. – С.К). На Марне немцев отогнали на 50 км, в Галиции – на 200 км. После Марны немцы готовы были продолжать войну с нарастающим боевым потенциалом. После Галицийской битвы Австро-Венгрия вплоть до самого конца войны могла воевать только при прямой поддержке германских армий. Обо всем этом не следует забывать.

Итак, битва развернулась на фронте до 400 км. С обеих сторон принимали участие девять армий: пять русских (4, 5, 3, 8 и 9-я); четыре австро-венгерские (1, 4, 3 и 2-я), армейская группа Кевеса и германский ландверный корпус Войрша. Важно отметить несколько моментов. Прежде всего, то, что сама битва состояла из нескольких взаимосвязанных операций, носивших характер встречных сражений. Наступали и австрийцы и русские. Русские, основываясь на известном им плане Редля, надеялись захватить основную группировку войск противника в пограничной полосе, окружить и разгромить ее, не дав отойти к Карпатам. Но австрийцы развернули войска значительно западнее, что и привело к фронтальному столкновению. Досадная оплошность, но и австрийцы просчитались. Они вообще потеряли целую нашу 8-ю армию, предполагая, что на южном фланге им противостоит одна 3-я армия. И русские и австрийцы наносили главный удар своими левыми флангами. Мы на южном фасе, австрийцы на северном, имея там преимущество в силах и средствах. Создавался так называемый закручивающий эффект. Проанализируем очень кратко ход сражений, двигаясь вдоль линии фронта сверху вниз. Но сначала скажем несколько слов о командном составе русских войск. Он оказался несравнимо выше по своим профессиональным качествам коллег Северо-Западного фронта. Командующий фронтом генерал от артиллерии Н. И. Иванов, хоть и считался некоторыми, например Брусиловым, узким в своих взглядах «артиллерийским каптенармусом», имел приличный опыт командования корпусом, армией, округом не только в мирное, но и военное время. Что бы ни говорили завистники, управлял войсками он довольно умело и не допускал таких роковых просчетов, как его коллега Жилинский. Кстати, это был безупречно честный, храбрый, высоконравственный человек. Единственный из военачальников его ранга, он не предал государя императора, не потребовал его отречения, единственный остался верен присяге, в отличие от господ критиканов. К тому же в начальниках штаба у него состоял лучший начальник штаба мировой войны генерал от инфантерии М. В. Алексеев, «человек очень умный, быстро схватывающий обстановку, отличный стратег». 3-й и 8-й армиями соответственно командовали генерал от инфантерии Н. В. Рузский и генерал от кавалерии А. А. Брусилов, которые на голову были выше тех же Ренненкампфа и Самсонова, что и доказали в первых же боях на направлении главного удара. Командующие 4-й армией генерал Зальц и 5-й армией генерал Плеве не дотягивали до Брусилова, но все-таки превосходили командующих 1-й и 2-й армий.

18 августа пошла в наступление 8-я армия генерала Брусилова, а к 23 августа наступали уже все русские армии.

Итак, идем сверху вниз. 23 августа встречным сражением началась Люблино-Холмская операция. Наша 4-я армия генерала Зальца (109 тыс. чел. и 426 орудий) наступала на 75-км фронте. Навстречу ей наступала абсолютно превосходящими силами 1-я австрийская армия генерала Данкля (228 тыс. чел. и 468 орудий при поддержке группы Кремера и немецкого ландвера Войрша). Выдержать удар превосходящего в три раза по силам противника под Красником наш 14-й корпус не смог и начал отступать. На следующий день не выдержали удара 16-й и Гренадерский корпуса, и вся армия покатилась на позицию к югу от Люблина. Ставка отреагировала мгновенно. Командующий барон Зальц был очень удачно заменен более толковым генералом от инфантерии А. Е. Эвертом, а армия подкреплялась двумя корпусами и несколькими дивизиями. 27 августа армия заняла оборону, и попытки противника сбить ее с позиций, тянувшихся почти на 100 км, не имели успеха. Более того, 2 сентября контрударом русские войска разбили и отбросили 10-й австрийский корпус и группу Кремера. Особенно отличился Двинский полк, взявший в плен одного генерала, тысячу солдат и офицеров, три орудия и десять пулеметов.

Одновременно с 4-й армией начала наступление и 5-я армия генерала Плеве (147 тыс. чел. и 456 орудий). Навстречу ей опять же превосходящими силами ударила 4-я австрийская армия генерала Ауффенберга (265 тыс. чел. и 462 орудия). И русские и австрийцы пытались друг друга окружить охватывающими маневрами. Наши войска сражались отлично. А. Керсновский отмечает: «В боях под Тарнавкой тарутинцы взяли знамя 11-го венгерского полка и 6 орудий. Бородинцы взяли 2 орудия. 27-й пехотный Витебский полк нагрянул на рассвете на 10-ю австро-венгерскую кавалерийскую дивизию и всю ее разгромил совершенно, выведя ее из строя и захватив коновязи. В славном деле у Лащева отличились полочане, томцы, колыванцы: 15-я венгерская пехотная дивизия была разгромлена и нами взято 4 тыс. пленных, 2 знамени и 22 орудия». Однако превосходство австрийских сил чувствовалось. Две наши дивизии 19-го корпуса героя Порт-Артура, соратника Кондратенко генерала Горбатовского отбивались от шести неприятельских. И так по всему фронту. Не вдаваясь в подробности, дадим слово все тому же А. Керсновскому: «Положение нашей 5-й армии под Томашовом стало тяжелым. Оба ее фланга оказались сбиты, и центр был охвачен превосходящими силами врага. Ауффенберг решил устроить “Канны” (какая-то маниакальная идея для всех немецких военачальников. – С.К). Группа эрцгерцога Петра-Фердинанда должна была обойти наш правый фланг, тогда как эрцгерцог Иосиф-Фердинанд навалился на левый. Все это явило разительное сходство с драмой, развернувшейся при Зольдау – но Плеве не был Самсоновым, Горбатовский не был Клюевым, австрийским же эрцгерцогам было далеко до железных прусских командиров. Против 6 с половиной русских дивизий Ауффенберг развернул 13, но все его усилия сломить их в боях оказались тщетными. Генерал Горбатовский, корпус которого у Комарова был уже охвачен с трех сторон, решительным ударом отбросил эрцгерцога – мечты Ауффенберга о “Каннах” разлетелись прахом. Герой Порт-Артура генерал Горбатовский, сняв фуражку, поклялся своими седыми волосами, что скорее умрет, чем уступит врагу! В контратаке блестящую роль сыграли 1-я и 5-я Донские дивизии, ударившие в тыл 2-го австро-венгерского корпуса и взявшие 10 орудий. Эрцгерцог Петр приказал отступать, чем привел в отчаяние Ауффенберга. Этот последний изливает свою горечь в дневнике: “Ужасное разочарование! Беспомощная ярость! Пропали лучшие плоды победы! Не нахожу слов!” А когда генерал Плеве все-таки отводит армию к Владимир-Волынскому, Ауффенберг немедленно возомнил себя полным победителем и посылает в Вену сообщение о полном разгроме русской 5-й армии, взятии 100 пушек. Он настолько очумел, что включил в число разгромленных и наш 13-й корпус, который в это время погибал в далекой Восточной Пруссии. Между тем русские потеряли 50 орудий, 30 тыс. убитыми и ранеными, 10 тыс. пленными, а австрийцы 40 тыс. убитыми и ранеными, 12 тыс. пленными, 39 орудий и 3 знамени. Какая уж тут победа. Дорого она скоро станет австрийцам. Да, они вынудили наши войска отступить к Люблину и Холму, но не смогли развить свой успех. К тому же на юге русские наступали более чем успешно, а, главное, неожиданно.