— Чай… кофе?

— Кофе сойдет.

Он начал прилаживать фильтры, я спросил:

— Кофе настоящий?

Он натянуто улыбнулся, махнул рукой на шкаф и сказал:

— Здесь мюсли, кукурузные хлопья, хлеб для тостов. Что хотите.

Я кивнул. Он посмотрел на меня, добавил:

— Или вы привыкли к овсянке?

Теперь была моя очередь натянуто улыбнуться. Я спросил:

— Вы тут один за всех?

— Мадам больше никто не нужен.

Кофе закипел. Запах был отменный, это точно. Одно из постоянных разочарований: кофе никогда на вкус не бывает так же хорош, как его аромат. Взял чашку, попробовал, говорю:

— Черт, хороший кофе.

Он поднял указательный палец, говорит:

— Мадам не позволяет ругаться в доме.

— А она нас слышит?

Ответа не последовало. Я достал пару таблеток болеутоляющего, проглотил их, запил кофе. Джордан спросил:

— Сильно болит?

— А вы как думаете?

Он вышел. Вернулся с какими-то пакетиками, сказал:

— Размешайте один в стакане воды, эта штука просто чудеса творит.

Терять мне было нечего, взял стакан, разорвал пакетик, высыпал, добавил воды. Вода стала розовой.

— Красивый цвет.

— Мадам получает их из Швейцарии.

Я выпил: вкус сладковатый, но не противный. Говорю:

— Хоть я и люблю поболтать, но пойду-ка лучше поработаю.

Джордан мне:

— Вы ведь здесь для этого, не так ли?

В гараже я еще раз восхитился «роллс-ройсом». Я бы дорого дал, чтобы на нем порулить. Долго переодевался в комбинезон. Нос болел как сволочь. Сверился с графиком работ:

Понедельник — покраска.

Очень хорошо. Оконные рамы и ставни действительно не мешало покрасить… Вытащил лестницу, принялся смешивать краску. Прошло полчаса, и я почувствовал облегчение. Боль, которая корежила мое тело, ушла. Я сказал вслух:

— Господи, благослови Швейцарию.

Одна из самых полезных вещей в тюрьме — это плеер «Уокмен». «Уокмен», и еще телохранитель. Надеваешь наушники — и улетаешь. Но на прогулке этого делать не стоит. Тут ты обязан быть бдительным на все сто процентов.

Прислонил лестницу к стене, надел наушники. На кассете была Мэри Блэк.

Она зажигательно пела «Все еще верую» — странные молитвы в неподходящих местах.

Веруйте.

Войдя в рабочий ритм, я даже не заметил, как оказался у окна спальни. Увидел кровать под балдахином. Потом появилась Лилиан в шелковом халате. Я подумал: «Ого, лучше свалить отсюда».

Но даже не пошевелился.

Она сняла халат. Охренительно голая. Тело в великолепной форме. У меня встал. Потом она начала медленно одеваться. Черные чулки и шелковое нижнее белье. Посмотрела вверх, улыбнулась одними уголками губ. Я отодвинул лестницу, мозги аж вскипели. Мэри Блэк пела «Ярко синюю розу», но я уже не слушал. Передвинул лестницу к другому окну, занялся им.

Весь остаток дня я не видел Лилиан. Но она засела мне в мозг, как раскаленный уголь. Подошло время ланча, я отправился на кухню. На столе аккуратно разложены сэндвичи. Рядом ваза с фруктами. В доме ни звука. Я перекусил в тишине, вышел покурить. Пришел Джордан с хозяйской половины. Я сказал:

— Вы совсем не шумите.

— А зачем?

На это ответить нечего. Я и не стал отвечать.

Подумал: «Да пошел он» — и занялся сигареткой. Он стоял, наблюдал за мной. Потом заметил:

— Вы хорошо работаете.

— Рад, что вам нравится.

Помолчали. Я сказал себе: пусть копает. Он спросил:

— Вам здесь нравится?

— Что? А… немного непривычно.

— Можете жить здесь.

— Что?

— Не в хозяйском доме — над гаражом есть комната, выглядит немного по-спартански, но уютная. Ну конечно, телевизор и душ.

Я встал, говорю:

— Вы серьезно?

— Сэкономите время на дорогу.

Я подумал: отказаться всегда успею. Если афера с Клэпхемом накроется, всегда приятно иметь запасной вариант. Кивнул:

— Я подумаю.

А Джордан, как будто прочитав мои мысли, добавил:

— Возможно, будете также водить «Серебряный призрак».

Когда я добрался до Клэпхема, швейцарский эффект прошел, и я был весь разбит. Напротив дома стоял BMW. Затемненные окна. Открылась дверь, появился Нортон, говорит:

— Кое-кто хочет тебя видеть.

— Сейчас?

Я не смог скрыть раздражения в голосе. Нортон меня утихомирил. Очень люблю, когда меня утихомиривают Он сказал:

— Это босс. Лично приехал, чтобы встретиться с тобой.

— Срань господня!

Из машины вылез громадный мужик в кашемировом пальто. Иссиня-черные волосы, лицо в оспинах, лет ему было хорошо за шестьдесят. В повадке — сознание привычной силы. С водительского места вылез еще один тип, крупнее, чем первый. Просто бычара.

Нортон сказал:

— Мистер Гант, это Митч.

Гант протянул руку, мы обменялись рукопожатиями. Он говорит:

— Я много слышал о тебе… Митч.

— Мистер Гант… О вас я совершенно ничего не слышал.

Он посмотрел на Нортона, потом громко рассмеялся. Манерно так, откинув голову назад и показав все тридцать два зуба.

— В дом зайдем?

Я открыл дверь, пропустил их внутрь. Гант оценивающе огляделся, сказал:

— У тебя нет автоответчика.

— Нет.

Он посмотрел на Нортона, щелкнул пальцами, и сказал:

— Позаботься об этом.

Я сказал:

— Я пивка глотну. Вам чего-нибудь предложить?

Нортон и телохранитель отказались. Гант сказал, что выпьет со мной пива. Я пошел, принес, глотнул пару таблеток болеутоляющего. Гант спросил:

— Можно присесть?

— Конечно.

Он снял пальто, закатал рукава. Татуировка Королевского флота Ее Величества. Выпил пива из бутылки. Обычный работяга, да и только.

Я начал сворачивать сигаретку. Он говорит:

— Можно одну попросить?

Протянул ему готовую, дал прикурить. Он глубоко затянулся, проговорил:

— Я почти совсем не курю, но скажу тебе: это вещь.

Я кивнул, прикинул, что скоро перейдем к делу. Он спросил: