Ацухимэ, как поступает всякий рассказчик во время длинных монологов, взяла небольшую паузу — перевести дух. Что мог сказать в эту паузу Артем, если бы захотел откомментировать услышанное? Да, наверное, мог бы сказать: одни хотят взять власть, другие не хотят ее отдавать, одни предают, другие верны до конца.

— И настал момент, — продолжила девушка, — когда Тайра Томомори понял, что сражение проиграно. Он перешел со своего корабля на императорский и сказал, что все потеряно и остался только один выход — достойно уйти из этого мира. После его слов находившиеся на императорском корабле люди вознесли молитвы великой богине Аматэрасу и Будде. Закончив молитву, бабка императора взяла восьмилетнего внука на руки и со словами «Там, на дне, под волнами, мы найдем другую столицу» бросилась в волны. Тайра Норимори и Тайра Цунэмори привязали к себе по якорю и прыгнули за борт, взявшись за руки. Сукэмори, Аримори и Юкимори тоже покончили с собой, бросившись за борт. Лишь Мунэмори опозорил клан Тайра — он долго в нерешительности стоял у борта, пока его собственный самурай не столкнул его в воду, не в силах смотреть на позорное поведение своего господина. Но Мунэмори не пошел ко дну, а поплыл к кораблям под белыми флагами и дал пленить себя самураям Минамото. Недаром про этого Мунэмори острая на язык бабка императора однажды сказала, что он не Тайра, а сын торговца зонтиками, у которого Тайра выменяли его на новорожденную девочку.

Ацухимэ вздохнула, нахмурившись.

— Очень не повезло в этот день двум женщинам. Матери юного императора — ее боевыми вилами выловил один из самураев Минамото и втащил на борт своего корабля. И жене Тайра Сукэмори — один из лучников Минамото метким выстрелом пригвоздил ее одежду к палубе, когда она собиралась перешагнуть борт…

(Артем не удивлялся тому, что Ацухимэ без запинки шпарит именами воинов, участвовавших в сражении пятидесятилетней давности. У здешних буси, то бишь воинов, не было какого-то единого кодекса, в котором было бы прописано, как надлежит поступать правильно, а как не след. Обучались самурайскому поведению на легендах и исторических преданиях. Оттуда брались примеры достойного поведения и, соответственно, недостойного. Скажем, покончить с собой — это, по здешним понятиям, бесспорно, пример хорошего.)

— Следом за самими Тайра их самураи один за другим стали убивать себя, — рассказывала Ацухимэ. — Последним покончил с собой Тайра Томомори. Он надел эти доспехи, которые ты сейчас имеешь счастье созерцать, поверх них еще одни доспехи, чтобы стать тяжелее, и бросился за борт. С его смертью не стало большого и могущественного клана Тайра…

Ацухимэ сделала небольшую паузу, не иначе для того, чтобы дать Артему прочувствовать значимость исторического момента.

— Все закончилось, — сказала она. — Корабли под белыми флагами скрылись вдали. Клочья изрубленных, изорванных алых знамен устилали воды Дан-но-ура. Морские течения унесли опустевшие, уже не подгоняемые гребцами и не управляемые кормчими корабли дома Тайра, чтобы разбить их где-нибудь о скалы или выбросить на далекий берег. Воды Дан-но-ура опустели и пусты стоят до сих пор, потому что мореплаватели и рыбаки обходят их стороной. Со дня последнего сражения войны Гэмпэй неспокойно стало в водах Дан-но-ура. Рассказывают, что каждую ночь в волнах блуждают призраки Тайра и их самураев. Даже с берега можно видеть горящие уголья их глаз, видеть лунный отблеск на их клинках, можно слышать их голоса. Призраки проклинают предателей и вызывают на поединок самураев Минамото. Горе тому моряку, кто окажется поблизости, — призрачные самураи могут принять его корабль за корабль Минамото и перевернуть его. А в ночь полнолуния вся призрачная армия Тайра поднимается со дна морского, выходит на берег, строится и ждет, не покажутся ли в залитом лунным светом море белые флаги их злейших врагов. И если вдруг какой-то человек увидит призрачную армию Тайра, то он забудет покой и до самого смертного часа больше не сможет спать по ночам. Но и днем моряки обходят Дан-но-ура стороной — говорят, что из-под воды доносятся голоса, и эти голоса сводят людей с ума.

— Говорят, что души погибших в тот день самураев заключены под панцирями крабов-хэйкэ, живущих на дне Дан-но-ура, — сказал Хидейоши. — Поэтому местные жители не ловят там ни крабов, ни рыбу. Ни в водах Дан-но-ура, ни даже поблизости от них.

— Призраки охраняют подводный покой Дан-но-ура, — дополнила брата Ацухимэ, — и сторожат вещи и сокровища, что лежат на дне…

Брат и сестра, образованные по здешним меркам люди, говорили о призраках на полном серьезе. Как о вещах неоспоримых. И уж чего Артем не собирался делать, так это полемизировать на тему «Привидения — мифы или реальность?». Во-первых, какими аргументами крыть? Не будешь же ссылаться на журнал «Наука и жизнь»? А во-вторых, и в том времени, откуда сам Артем был родом, то есть в ядерно-телевизионном времени, в призраков продолжали верить, несмотря ни на какие научные открытия и технический прогресс. И в-третьих… после того, что с ним самим приключилось с тех пор, как он сорвался из-под купола цирка, Артем не мог исключить уже ничего, даже призраков.

— Но кто-то же поднял со дна доспехи, не испугавшись призрачных армий? — сказал он.

— Да, кому-то призраки Дан-но-ура отдали подводное сокровище, — согласился Хидейоши. — Может быть, самому Нобунага, может быть, кому-то из его самураев… или совсем другому человеку, от которого потом доспехи неведомым образом попали к Нобунага…

— Кстати, не заявятся ли рано или поздно призраки за своими доспехами в наш тихий Ицудо? — Артем, конечно, шутил… но вдруг поймал себя на мысли, что в этой шутке есть и что-то невеселое.

— Я не слышал о том, чтобы призраки путешествовали за сотни ри от места своего обитания, — успокоил его Хидейоши.

— Между прочим, — Артем запустил руку в сундук и вытащил первое, что попалось под руку, — пластину цубоита, — доспехи не слишком долго пролежали на дне. Иначе соленая вода основательно бы их разъела. Впрочем… может они и вовсе не на дне лежали.

— То есть как? — удивился Хидейоши.

— Да так, — пожал плечами Артем. — А если Тайра Томомори вовсе не эти доспехи надел, а совсем другие? Хроники же могут ошибаться! А эти доспехи он мог оставить на корабле. Корабли Тайра, как вы говорите, разнесло по морю по воле волн и ветров. Носило, носило там, пока не прибило к берегу. На него кто-то наткнулся, обыскал от палубы до днища и, естественно, прибрал к рукам все, что нашел.

— Хроники не могут ошибаться, — непреклонным тоном заявил Хидейоши. — Ты говоришь, вода бы разъела железо? Ты не забывай, Ямомото, что дно Дан-но-ура охраняли призраки, и они, конечно, пользовались волшебством, чтобы сберечь подводные сокровища.

— А, ну да, — закивал Артем, — волшебство. Действительно. Как же я недогадлив. Ну да ладно, вы мне вот что скажите. Почему я никому не должен говорить о доспехах, никому не могу их показать?

— Ты иногда проявляешь чудеса сообразительности, а порой страшно недогадлив, как… — Ацухимэ так и не подобрала необидного сравнения.

— Потому что о-ёрой Тайра Томомори — это знамя, — сказал ее брат. — Представь себе, что кто-то, пусть тот же Нобунага, поднял бы мятеж. За ним пошли бы его вассалы. Но что остальные? Как убедить людей последовать за собой? Трудно их убедить, что ты избран Небом, правда? Однако если на тебе увидят доспехи Тайра Томомори, историю которых знают все самураи от мала до велика, то никто не усомнится в твоей избранности. Все знают — призрачная армия Тайра не могла отдать этот о-ёрой обыкновенному человеку. И об этом стали бы думать люди и, думая так, присоединялись бы к Нобунага. Вот почему Нобунага прятал ото всех доспехи Томомори — разнесись о них слух, и кто-то бы обязательно попытался до них добраться. Это стало бы его знаменем, которое он собирался развернуть в день своего выступления. Возможно, предательство и мятеж он замыслил, когда стал обладателем этих доспехов, а не наоборот… Я знаю, на тебя было несколько покушений. Не в этом ли сундуке лежит их причина?