Едва завидев участкового, все они начинали громко кричать о свободе слова, демократии и произволе властей. Чаще всего представитель власти сам сбегал на своём, видавшем виды «уазике», что порождало у «победителей» бурю восторга, обычно заканчивающуюся банальной пьянкой. Чему-то более существенному мешал коварный деревенский самогон, косивший ряды «юношей бледных, со взором горящим» почище любого ОМОНа. Бабёнки же от него, наоборот, стремились разнообразить свою интимную жизнь, за что бывали биты местными красавицами, и тут же бежали к несчастному участковому писать заявления.

Однако многие из гостей быстро сворачивали свои любительские расследования и сбегали обратно в Москву. Ведь ходили по округе устойчивые слухи, что там, за рядами колючей проволоки, контрольно-следовой полосой и высоченным забором, украшенным проводами под напряжением, находится особая спецлечебница. Кое-кто даже своими глазами видел, как съезжали с трассы «М2» на хорошую асфальтовую дорогу, ведущую в глубину заповедника, сразу две, а порой и по три кареты «скорой помощи».

Но кого привозили на них, зачем и почему – оставалось тайной. Особенной жути ей добавляли суровые военные на КПП, причём не сопливые мальчишки-срочники, а матёрые волкодавы, увешанные оружием по самую маковку. Да и автоматические турели на стенах, которые удалось заснять одному из питерских фотографов-экстремалов, не добавили народу желания продолжать испытывать терпение властей и, главное – рисковать в дальнейшем своей шкурой. Так что, накатав пару статей о том, что: «…в Приокском заповеднике режут людей на органы и проводят запрещённые в России процедуры карательной психиатрии», и посмотрев на то, как они, даже не попав в ленты новостей, были удалены в течение каких-то полутора минут, блогеры засобирались по домам. Заповедник с его режимным объектом и тайнами забыли ещё на долгие восемь лет.

И тем не менее. Попади сегодня кто-нибудь за тот высокий забор, ограждающий несколько гектар территории леса, ему открылась бы пасторальная картина классического дворянского поместья, окружённого прекрасной природой. В центре парка возвышался хозяйский дом, двухэтажный особняк с внутренним двориком и колоннадой. Большой и просторный, он выглядел так, будто бы целиком перенёсся из века так восемнадцатого. Но и высокие, широкие окна с тройным стеклопакетом, и другие самые современные материалы, использованные при его строительстве, выдавали в здании новодел. Об этом же буквально кричали ящики сплит-систем, многочисленные антенны, коробы и вытяжки, впрочем, довольно органично вписанные в общий экстерьер этого места.

Неподалёку, через мощенный дорогой брусчаткой двор, в центре которого возвышался фонтан с мраморной статуей античной богини, отдыхающей рядом с каскадом, льющимся из кувшина её сестры, находилась небольшая конюшня и примыкающая к ней крытая левада. Но и она и различные хозяйственные постройки, разбросанные по всей территории, буквально утопали в пышной берёзовой листве. И лишь одна часовня, установленная на небольшой поляне, выделялась ярким белым пятном, сверкая позолотой луковки.

В залитой закатным светом, падавшим сквозь большие арочные окна, комнате находились двое. Один – пожилой, но всё ещё крепкий, словно бы высушенный солнцем мужчина с острыми чертами изборожденного старческими морщинами лица. Именно они и глаза, всё ещё яркие, но при этом глубокие и мудрые, позволяли понять, что он намного старше своего возраста.

Одетый в строгий костюм, с аккуратно уложенными седыми волосами, он казался неким «крёстным отцом» из одноимённого фильма. Именно этот образ приходил на ум при первом взгляде на него, когда он сидел в своём кресле и, дымя толстой кубинской сигарой, неспешно наблюдал за тем, как его кабинет меряет мечущаяся туда-сюда, словно львица в клетке, девушка, разговаривая при этом по затейливому спутниковому телефону.

– Меня не интересуют твои оправдания, Алойз! Мне интересны только факты, – несмотря на лёгкую нервозность в движениях, говорила она спокойным, почти ледяным голосом, от которого так и веяло властью. – А они говорят о том, что вы просрали моего брата! Что сложного было в том, чтобы обеспечить надёжное прикрытие его группе? Но даже с таким плёвым делом вы в результате не справились! И не надо сваливать на случайность. В вашем лексиконе такого слова попросту быть не должно. Всё! Выдвигайтесь на базу и ждите дальнейших распоряжений. И знай, Ал! Я тобой очень недовольна. Вот и подумай над этим.

Она сложила антенну и, бросив трубку на столик, стоящий между креслами, сбоку от рабочего стола старика, и села в одно из них.

– Ты слишком нервничаешь, – с лёгким намёком на ухмылку произнёс хозяин кабинета. – Постарайся оставаться спокойной не только внутри, но и снаружи. Даже если тебя не видят, собеседник может услышать твой топот, и он ему многое расскажет о твоём истинном состоянии.

Яркое вечернее солнце озарило красные волосы его собеседницы, заставив их словно бы засветиться изнутри. Нахмуренный лоб и глубокие тени от сведённых бровей делали её красивое лицо не только серьёзным, но и очень привлекательным. Всё это мужчина отметил за те пару секунд, пока девушка, прислушавшись к его словам, успокаивалась после выволочки подчинённым.

– У моих нет информации, что конкретно случилось с Игорем, – заговорила она уже совершенно другим, своим настоящим, мягким, но сильным голосом. – Близко подходить они не рисковали, он мог засечь их группу даже под магической маскировкой.

– Это точно?

– Да. И это чуть было не закончилось печально для обеих групп.

– М-да… мальчик растёт, – пробормотал себе под нос старик.

– Сейчас в том районе сирийской армией проводится крупная операция. Столько солдат нагнали, что мышь не проскочит. Так что знают не больше нашего, разве что фон замерить сумели…

– И что?

– А ничего! Алойз, Машка его за ляжку, говорит, что прибор с ума сходит. Там же Палестина в двух шагах… Помнишь, что с тестовым устройством ИПФ-03 в Вифлееме произошло. Разорвало к чертям собачьим.

– Измеритель проникающих фонов штука чувствительная, – с лёгкой улыбкой произнёс дед.

Естественно, он помнил тот случай и то, как рванувший прямо в руках его израильского агента прибор чуть было не спровоцировал очередное обострение Израильтяно-Палестинского конфликта. И тем не менее проверить прибор в сложных вифлиемских и назаретских условиях было крайне необходимо для создания полноценной рабочей версии.

– Вернутся, повыгоняю! Потом возьму на работу и снова уволю! Отправлю, вон… рисовые поля навозом удобрять, – продолжала накручивать себя красноволосая красавица. – Мастера тайных операций… рыцари-маги, блин. Даже с простейшим заданием справиться не могут!

– Не стоит принимать непродуманных решений, – сделав ещё одну глубокую затяжку, старик положил сигару на бортик пепельницы и отвалился на спинку своего кресла. – Подождём… Послушаем, что скажут военные. Зря ты так с ними про «случайности», особенно если мы говорим о войне. Отбрасывать их никогда нельзя. К тому же, в случае Игоря, всё ещё может быть совсем не так критично, как кажется. И ты знаешь это лучше меня.