— Вы сказали, что приехали из Эдинбурга.

— Я там работаю.

— Собираетесь вернуться обратно?

— Не знаю.

— А что вы будете делать?

Энтони пожал плечами и поставил на стол пустую чашку.

— Бог знает. Наверное, придется ехать в Фернриг одному. Но я надеюсь… — он посмотрел на Флору и продолжил будничным тоном, как будто в его словах не было ничего необычного. — Я надеюсь, что вы согласитесь поехать со мной.

— Я?

— Да, вы.

— Зачем?

— Сделаете вид, что вы — Роза.

Больше всего Флору оскорбил спокойный тон, которым он сделал это возмутительное предложение. Сидит тут, хладнокровный и невозмутимый, с невинным выражением на лице. Флора и без того была потрясена до глубины души его первоначальной идеей — склонить Розу к тому, чтобы она притворилась, что никакого разрыва помолвки не было. Но это…

Она растерялась, не зная, что сказать в ответ.

— Нет уж, большое спасибо, — промямлила она в конце концов.

— Почему нет?

— Почему нет? Потому что это будет ужасная, отвратительная ложь. И потому что придется обманывать человека, которого вы, как я догадываюсь, очень любите.

— Я собираюсь обмануть Таппи именно потому, что очень ее люблю.

— А я не собираюсь никого обманывать, так что вам придется придумать что-нибудь другое. Например, взять свою сумку и плащ и уйти отсюда, оставив меня в покое.

— Вам понравится Таппи.

— Мне не может понравиться человек, которого я обманываю. Обман всегда вызывает чувство вины.

— Вы ей тоже понравитесь.

— Я не поеду.

— А если я очень попрошу?

— Нет.

— Только на выходные. Я пообещал. Я никогда в жизни не нарушал обещаний, данных Таппи.

Флора почувствовала, что ее возмущение стихает, и это пугало. Гнев был лучшей защитой против этого молодого человека. Нельзя поддаваться его обаянию. Нельзя позволять себе сочувствовать ему.

— Я не стану этого делать, — сказала она. — Извините. Я не могу.

— Можете. Вы ведь сказали мне, что у вас нет работы и вам негде жить, кроме как здесь. А ваш отец в Корнуолле, поэтому вряд ли он начнет сразу разыскивать вас. — Он задумался. — Если, конечно, нет кого-то другого, кто будет беспокоиться.

— Вы хотите знать, существует ли мужчина, который настолько без ума от меня, что звонит каждые пять минут? Такого нет.

Энтони не ответил на эту резкую вспышку, но в его глазах блеснул смех.

— Не понимаю, что здесь забавного, — сказала Флора.

— Это не забавно, это курьезно. Я всегда считал, что Роза — самое прекрасное существо из всех двуногих, а вы оказались ее копией. Так куда же смотрят мужчины? Или они слепы?

В первый раз Флора увидела улыбку Энтони. До сих пор он казался ей обыкновенным, скорее, некрасивым, хотя и привлекательным. Но его улыбка была удивительной. Она начала понимать, почему Роза увлеклась им. Но почему бросила?

— Вы выглядите не слишком расстроенным для человека, которого только что оставила любимая женщина.

Его улыбка погасла.

— Да, — признался он. — В душе я хитрый и практичный шотландец, а потому увидел в этом знак судьбы. В конце концов, не ошибается тот, кто ничего не делает. И потом, у нас был замечательный роман.

— Мне жаль, что она сбежала. Она ведь знала, что нужна вам.

Энтони скрестил руки на груди.

— Вы тоже мне нужны, — заявил он.

— Я не смогу сделать это.

— Вы только что сказали, что никогда не были в Шотландии. И вот я предлагаю вам на блюдечке бесплатное путешествие, а вы отказываетесь. Вы никогда больше не получите такого предложения.

— Надеюсь, нет.

— Вам понравится Фернриг. И Таппи тоже. Вообще-то, трудно представить это место без Таппи.

— Она живет одна?

— Боже, конечно, нет. С ней моя тетя Изабель, садовник Уотти и миссис Уотти, которая готовит еду. Кроме того, у меня есть старший брат по имени Торквил. Его жену зовут Тереза. У них есть сын Джейсон, мой племянник. Вот и все семейство Армстронгов.

— А ваш брат тоже живет в Фернриге?

— Нет, они с Терезой сейчас в Персидском заливе. Брат работает в нефтяной компании. Но Джейсон остался с Таппи. Фернриг — сказочное место для мальчишки. Дом стоит на берегу, вокруг море и песок, и есть небольшой причал, где мы с Торквилом держали лодку. А с другой стороны — горные ручьи, полные форели, и озера, покрытые водяными лилиями. Сейчас, в сентябре, цветет вереск, и рябина усыпана ярко-красными ягодами, как бусинами. Вы обязательно должны поехать.

Это был возмутительный шантаж. Флора уперлась подбородком в сплетенные пальцы и задумчиво посмотрела на Энтони Армстронга.

— Когда-то я читала о человеке, которого звали Брет Фаррар. Он выдавал себя за другого, то есть был самозванцем. Ему пришлось потратить месяцы, чтобы выучить все о себе, то есть о том человеке… При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.

— Но… — Энтони слез с табуретки и сел к столу напротив Флоры. Теперь они смотрели друг на друга, как два заговорщика. — Понимаете, вам не нужно этого делать. Потому что никто не знает Розу. Никто не видел ее целых пять лет. Никто понятия не имеет, чем она занималась эти годы, за исключением того факта, что она обручилась со мной. Это все, что их интересует.

— Но я ничего не знаю о вас.

— Ну, это просто. Мужчина, холостой, тридцати лет от роду. Учился в Феттис-колледже, потом в Лондоне. Вернулся в Эдинбург и с тех пор работаю там. Что еще вы хотите знать?

— Как вы могли подумать, что я соглашусь на такую ужасную авантюру?

— Это не авантюра. Это доброе дело. Назовем это добрым делом.

— Называйте как хотите. Я все равно не соглашусь.

— А если я попрошу вас снова? Если я очень вас попрошу? Помните, что я прошу не ради себя, а ради Таппи. И ради Изабель. Ради того, чтобы сдержать данное слово. Пожалуйста!

Он явно бил на жалость, и Флора в смятении понимала, что ее непреклонность не безгранична.

— А если бы я согласилась, когда надо было бы ехать?

На лице Энтони проступила осторожная радость.

— Сегодня. Строго говоря, сейчас. Есть рейс в семь с минутами, мы успеем, если поспешим. Прилетим в Эдинбург, сядем в машину, которую я оставил на стоянке в аэропорту, и поедем в Фернриг. К утру доберемся.

— А когда я вернусь обратно?

— Я должен быть на работе в понедельник утром. Вы можете улететь из Эдинбурга в Лондон в тот же день.