Дальше — больше. Воодушевленный заново обретенной способностью рассуждать, я принялся подводить некоторые промежуточные итоги своего нового существования и строить планы на будущее. Что касается итогов, они показались мне весьма и весьма неутешительными. Быть грозой столичных лавочников и трактирщиков — не самая высокая судьба. Они, конечно, забавно визжат и выполняют все мои приказы, но их страх не делает мне чести и, что еще важней, не приносит практической пользы. Сила, позаимствованная в ордене Дырявой Чаши, рассуждал я, постепенно иссякнет — не сегодня, не завтра, возможно, даже не через сто лет. Но для того, кто собрался жить вечно, всякий срок — это скоро. Могущество, напоминал я себе, было нужно не только и не столько для удовольствия — изначально я намеревался сражаться с другими колдунами, перебить их по одному, кормиться их силой и действовать таким образом, пока я не останусь единственным Великим Магистром этого Мира. И вот тогда можно будет с легким сердцем продолжить пугать лавочников — надо же как-то развлекаться.

Вот такая каша творилась у меня в голове в минуты так называемого прояснения, — я же говорю, лучше было бы оставить все как есть и вовсе не приходить в сознание.

Что касается истребления колдунов, практика показала, что возможности мои, мягко говоря, не беспредельны. Ну, положим, расправиться с большой компанией подгулявших младших, а то и старших магистров некоторых не слишком могущественных орденов я, конечно, мог. Это меня более-менее развлекало и тешило, но вот, скажем, есть этих людей было совершенно бессмысленно. Я несколько раз пробовал и убедился, что пользы от этого никакой: все мои жертвы были гораздо слабее меня; в конце концов суеверное опасение заразиться слабостью этих несчастных окончательно отвратило меня от такой диеты.

А для того чтобы успешно сражаться с могущественными колдунами, мне не хватало умения и опыта. Я был почти всемогущ, но при этом неумел и неуклюж. Все, что я мог, — исчезнуть за миг до того, как раззадоренный противник нанесет решающий удар, и даже это, увы, почти всегда случалось само собой, помимо моей воли, прежде чем я успевал сообразить, что происходит. Краденая сила, вероятно, дорожила возможностью оставаться в полюбившемся ей сосуде, иного разумного объяснения всем этим чудесным спасениям у меня нет. Успешных побегов с поля боя за мной числилось куда больше, чем выигранных схваток. Я чувствовал, что постепенно становлюсь посмешищем, и бесился неописуемо. От моих яростных взглядов загорались деревья, от сумрачных — плесневели камни мостовых. Но все это были дешевые фокусы, я и сам это прекрасно понимал.

В поисках выхода, то есть способа обрести подобающее мне величие, я метался не только по окрестностям столицы, но и по закоулкам собственной памяти. Пытался собрать воедино обрывки усвоенной когда-то информации. Безумный Рыбник, в отличие от юного Шурфа Лонли-Локли, совершенно не мог читать книг, слишком коротки были периоды ясности, да и тогда я не смог бы усидеть на месте с книгой в руках и уж тем более сосредоточиться на тексте. Я и ел-то в ту пору обычно на бегу или на лету. Однако оказалось, что забыть самого себя мне гораздо проще, чем прочитанные книги; по крайней мере, вспомнил я в итоге немало. Вполне достаточно, чтобы обзавестись очередной маниакальной идеей, которая захватила меня целиком.

Об ордене Ледяной Руки я знал довольно много — насколько вообще может знать о делах магического ордена посторонний. В свое время я собрал о них всю более-менее доступную информацию, ибо тамошние традиции поразили мое тогда еще детское воображение. Строго говоря, ничего хотя бы отдаленно похожего на их путь я не встречал до сих пор, хотя получил доступ к закрытым книгохранилищам и достаточно свободного времени, чтобы внимательно изучить секретные материалы эпохи орденов.

Поясню вкратце. Всякий адепт ордена Ледяной Руки в ходе вступительной церемонии должен был отрубить себе левую руку. Отрубленная рука помещалась в некое невообразимое пространство, — с точки зрения внешнего наблюдателя, оно выглядело как большой ледяной кристалл, но к настоящему льду, то есть замороженной воде, никакого отношения, разумеется, не имело. Я подозреваю, что кристалл этот представлял собой нечто вроде приоткрытого выхода в иную реальность, о природе которой лично я не способен даже смутно догадываться. Во всяком случае, никаких иных сведений об этом льде мне отыскать не удалось.

Поскольку вам вряд ли интересны мои бесплодные размышления о нераскрытой пока тайне, перейду к фактам. Доподлинно известно, что размещение отрубленной руки внутри загадочного кристалла открывало ее бывшему владельцу доступ к дополнительному источнику магической силы. Простые послушники ордена Ледяной Руки нередко превосходили в могуществе младших и даже старших магистров многих других орденов, вынужденных довольствоваться той силой, которую дает близость к Сердцу Мира; они уступали разве что адептам ордена Водяной Вороны — ну так общеизвестно, что Великий Магистр Лойсо Пондохва брал к себе только лучших из лучших и обучал их чуть ли не с младенчества. А в орден Ледяной Руки мог поступить практически любой желающий — да хоть двухсотлетний ургуландский фермер, никаких проблем.

Охотников, впрочем, было не слишком много, и это можно понять. Помню, в отрочестве, впечатленный подробным описанием их вступительной церемонии в Общедоступной большой королевской энциклопедии новых орденов, я решил, что ни за что на свете не согласился бы стать калекой, лучше уж поискать другие источники могущества, не может же этот оказаться единственным! Так, думаю, рассуждали многие, и только самые слабосильные и амбициозные колдуны, изгнанные из других орденов за недостатком способностей, соглашались на такую жертву. Что ж, их надежды вполне оправдывались: орден Ледяной Руки считался одним из самых могущественных в Соединенном Королевстве, связываться с ним было мало охотников. Сами они, насколько мне известно, редко вмешивались в события; поговаривали, что Великий Магистр Тротти Длобд велел своим подопечным сидеть в резиденции, копить силу и совершенствовать боевые искусства, а сам поспешно собирал новых кандидатов в послушники по всему Соединенному Королевству, справедливо полагая малочисленность ордена его самым слабым местом.

Как я понимаю, руководство ордена Ледяной Руки планировало появиться на сцене боевых действий ближе к финалу, когда остальные участники начнут выдыхаться, и переломить ход всеобщей войны в свою пользу. Впрочем, этого так и не произошло. Позже мне объяснили, что одной из причин внезапного упадка ордена Ледяной Руки стало мое случайное вмешательство в их дела. Дескать, Тротти Длобд был растерян и обескуражен, обнаружив, что его люди оказались практически беспомощными перед лицом первого попавшегося чужака, а настроение Великого Магистра неизбежно передается остальным членам ордена и отражается на общем состоянии дел. Этот факт, вероятно, следует считать забавным, поскольку меньше всего на свете меня в ту пору заботило общественное благо в целом и исход гражданской войны в частности.

Я бы, пожалуй, и вовсе не вспомнил о существовании ордена Ледяной Руки: сколь бы скверно ни обстояли мои дела, но идея поступить в какой бы то ни было орден не посещала меня даже на самом дне гибельного безумия. Однако среди дюжин рукописей неизвестного авторства и зачастую сомнительной ценности, которые я проштудировал несколько лет назад в надежде обрести секрет бессмертия, мне встретилось описание старинного магического оружия, известного как Перчатки Смерти. Название меня впечатлило, и я почти невольно запомнил подробности, хотя для моих тогдашних изысканий они были совершенно бесполезны.