И решаю, что надо разобраться.

Набираю номер Мариши. Поговорить о Денисе и его поведении — мне нужно хоть чье-то стороннее мнение. И да, заодно выведать у подруги подробности. Пусть меня и подташнивает от одной мысли, что у нее могло что-то получиться с моим бывшим. Но лучше так. Не хочется снова прятаться, как в прошлом. Однажды я уже пряталась от правды и сделала вид, что все хорошо. Фанатично верила в нарисованную в моей голове картину мира…

Тот факт, что Мариша не берет трубку, хотя звонок проходит, и снова не берет и не перезванивает напрягает до чертиков. Обеденное время — она не может спать! Не отвечает на сообщение час, два… а когда отвечает, я понимаю — с таким же успехом могла и промолчать.

«Не звони и не пиши мне больше. И увидеться даже не пробуй — не хочу иметь с тобой ничего общего».

Я смотрю на экран в полном ступоре, а потом мозг начинает лихорадочно версии строить одна другой краше, что происходит.

Да только бесполезно.

Я не понимаю что происходит. Вообще. Кроме того, что кубики из моей башенки уже разлетаются в разные стороны…

— Могу я уйти пораньше?

На своего начальника не смотрю. Мне вообще тяжело сейчас на людей смотреть — боюсь увидеть в их глазах брезгливое удивление по поводу моего странного поведения.

— Плохо чувствуешь себя? — участливо спрашивает лысоватый и полнеющий коммерческий директор.

— Да… весна, — говорит неопределенно.

— Весна, — кивает многозначительно. — Иди, конечно.

Возвращаюсь я домой сильно раньше обычного, по дороге прикупив все то, что может понадобиться для этого вечера — мороженое, шоколад, апельсины с яблоками и коньяк — и только в подъезде запоздало понимаю, что, по закону подлости, именно сейчас я должна застукать благоверного в нашей кровати с какой-нибудь надувной мымрой.

Нервно хихикаю…

Черт, кажется у меня истерика.

Но Денис и правда дома.

Один.

И…

— Ты… убрался? — недоуменно оглядываюсь вокруг.

— Хотелось чем-то занять руки, пока ждал тебя, — мрачно кивает. Он в домашних штанах и футболке, волосы еще влажные после душа, а вокруг и правда чисто. И на столе что-то стоит.

— Ждал меня? Разве… у тебя работы сегодня не было?

— Ночью была, — кривится и отводит взгляд. — Коллеги сильно удивились, застав меня там в восемь утра, обложенного документами.

Я стараюсь не показать облегчения, вызванного этими словами. Ведь его отсутствие дома сегодня ночью — не единственный повод злиться. А эта показательная уборка и даже приготовленный ужин — не единственная возможность попросить у меня прощения.

Снимаю ботинки и пальто, отношу пакеты на кухню — на столе, оказывается, спагетти и фокачча и моего любимого итальянского ресторана, что недалеко от нашего дома — и только потом поворачиваюсь к нему, глядя вопросительно.

— Майя… — Денис снова кривится от того, как тонко звучит его голос, и откашливается. И начинает уже обычным тоном. — Я был не прав в какой-то мере. Я это понял… да понимал и раньше, просто из-за эмоций крышу рвало. Просто в шестнадцать решил еще, что пробью себе дорогу на Олимп, со всех сил бегу. Всегда. Ищу поддержки, где только мог, потому что изначально этой поддержки мне не полагалось. Я может и тебя так видел… как поддержку.

Я дергаюсь.

Да так, что едва не впечаталась бедром в стол.

— Меня… или моего отца? — спрашиваю сипло.

— Только не делай сразу выводов, — он мотает отрицательно головой, — дай хоть договорить, прежде чем приговор вынести. Ты мне сразу понравилась — да как могла не понравиться? Ты же… совершенная. Красивая, милая, умная, воспитанная. Я когда увидел — подойти даже побоялся. Нас потом знакомил общий приятель, помнишь? А когда я узнал, кто твой отец… ну да, это было плюсом. Но не причиной, понимаешь? Тем более, что я почти сразу понял, что ты от него совершенно независима.

— То есть ты не собирался пользоваться новым знакомством, да? — прозвучало иронично и я поморщилась.

— У тебя все белое или черное, Майя, — устало усмехнулся парень. — Вот скажи мне, почему я не могу воспользоваться тем, что знает и умеет твой отец? Или не могу предложить ему или его друзьям свои собственные проекты? Что в этом плохого? Тебя устраивает роль секретарши — это я услышал. Но почему ты мне отказываешь в праве продвинуться дальше? И при этом поговорить об этом «дальше» с умными людьми? Я просил кого-то о чем-то хоть раз? Просил о проекции или кредите? Нет. Каждый раз я всего лишь высказываю свои идеи и предположения и внимательно выслушиваю ответы. И да, надеюсь, что-то выстрелит. И каждый раз я вижу это отстраненное выражение у тебя на лице, стоит мне о делах заговорить. И черт с ним, скучно бы тебе было… Ты просто в меня не веришь.

А я стою… и возразить-то мне и нечего. Всё так. И пусть Денис где-то выгораживает себя может или хочет показаться лучше, чем он есть, но… вот где он не прав?

— Только… — я запинаюсь, — орать-то зачем? Обвинять меня? Да еще уходить, хлопнув дверью?

— Тут я перегнул, — вздыхает и ерошит волосы знакомым жестом. — Надоело ведь — и такое отношение, и твоя непробиваемая уверенность, что ты одна тут белая и пушистая, а я монстр. Я тоже человек — и тоже не всегда понимаю, как правильно и как я хочу. Но я думал об этом много и осознал… что вот так, резко и по надуманным поводам не хочу ссориться или что того хуже. Нам ведь хорошо было вместе…

— Ну да, — я постаралась ответить твердо, хотя у самой внутреннего согласия не наблюдалось.

— Так давай и дальше будем делать хорошо?

— Да…

Мы какое-то время неловко топчемся друг напротив друга, не поднимая глаз, а потом Денис мягко спрашивает:

— Поедим? Я пасту твою любимую купил…

— Давай, — улыбаюсь через силу. — Руки помою.

Садимся за стол и приступаем к ужину — сначала молча, но, слово за слово, начинаем рассуждать на отвлеченные темы, смеемся даже, потом обсуждаем работу и я даже делюсь впечатлениями о приеме. А потом вдруг жалуюсь на Маришу и ее странное поведение.

Только реакция Дениса меня удивляет.

— Вот и замечательно.

— Что именно? — хмурюсь.

— Что вы общаться не будете больше, — удовлетворенно кивает мой парень.

Я, конечно, знаю, что они друг друга недолюбливают, но даже не предполагала, что настолько.

— Почему? — откидываюсь на стуле, сложив руки на груди в защитном жесте. Что-то слишком много нового я узнаю в последние дни о давно, казалось бы, знакомых людях.

— Слушай, она обыкновенная шл… хорошо-хорошо, легкомысленная девица. Я вообще никогда не понимал, с чего вы общаться начали, и беспокоился, что из-за нее ты в неприятности попадешь или она тебя… ну не знаю, испортит.