Поодаль гулял невесть откуда возникший подбитый Стрелок, одинокий и независимый.

Марина попрощалась с коллегой, он ей долго ручку целовал, но все ж простился. И тут к Марине подошли два персонажа — мужчина и женщина, оба лет где-то под сорок с лишним, он — в светлом костюме и при галстуке, она — в черном костюмчике приталенном — этакая вазочка, она и вопрос задала:

— Вы путешествуете в шестом вагоне, место девятое, ведь верно?

— Ведь верно, — не спорила Марина. — А что? И откуда вы это узнали.

— Узнали из компьютерной базы. Из нашей, железнодорожной. Не мы сами. Нам из Москвы информацию сбросили, из службы пиара. Вы — ровно миллионный юбилейный пассажир экспресса «Владивосток — Москва», и вам полагается приз от Российских железных дорог.

Пастуху диалог не понравился. И он встрял.

— А нельзя взглянуть на ваши документы? — вежливо спросил Пастух, показывая между тем свои. Одни из.

На показанных Пастух значился полковником и заместителем начальника Управления «Зет» Комитета госбезопасности, что есть большой и непонятный чин для иркутских перронных жуликов, а уж для честных и романтичных иркутских железнодорожников — вообще заоблачность. Впрочем, для Пастуха — тоже.

Тетенька первой засуетилась, пошарила в сумочке и предъявила Пастуху корочки, в коих и вправду значилось, что она, то есть тетенька, является «советником представителя компании «Российские железные дороги» в Иркутской области». Печать была тоже «эржэдэшная». Все походило на правду, придраться Пастуху было не к чему… А дяденька никаких документов не достал. Впрочем, и ксива Пастуха особого впечатления на дяденьку не произвела.

— И где ваш приз? — спросила Марина.

Ей, видел Пастух, все происходящее было любопытным и вовсе не подозрительным.

— Господин Представитель ждет вас в кабинете начальника вокзала. До отправления поезда остается без малого двадцать минут, мы все успеем… — Она протянула руку с часами — мужскими, круглыми.

Пастух автоматом глянул на свои: то ли они спешили на две минуты, то ли у женщины отставали. Оглянулся по сторонам: на фронтоне вокзала никаких часов не имелось, а висевшие на фонарном столбе круглые электрические уж точно спешили минут на пятнадцать. Верить было некому и нечему…

А тетка лихо подхватила Марину под руку и повела к зданию вокзала, к дверям с табличкой «Служебный вход», и Марина, веселая и довольная приключением, пошла рядом, поспевала, а Пастух всех опередил и первым открыл дверь. И мельком заметил удивленное лицо Стрелка. В общем-то было чему удивляться…

Все шло штатно и скоро.

Начальник оказался начальником, встретил в дверях кабинета, был в казенной форме, немногословен, мигом вручил Марине стандартный диплом в рамочке под стеклом, где она, Марина, именовалась миллионным пассажиром экспресса, а это и впрямь могло быть правдой, пусть и округленной математически, и шампанское было настоящим, и какие-то худо-бедно человеческие слова отыскал начальник, вручая диплом, и времени ритуал занял не более двенадцати минут, а то и меньше. Иркутский представитель железнодорожной империи тоже имел место в кабинете, но молчал, улыбался загадочно, обременил Марину букетом разноцветных астр.

— А почему именно мне? — спросила любознательная Марина.

— Не знаю, — честно сказал Начальник. — Это из Москвы, из Центра вчера сообщили. Они там пассажиров подсчитывают. Так давно повелось. А что, что-то не так?

— Все так, — сказал Пастух.

Все и впрямь было ладно, даже слишком. Но мнительный Пастух ощущал себя в этой простенькой церемонии не очень ловко. Ощущение было, будто его развели, как пацана. Да и количество больших и малых событий, происшедших с ним и Мариной с начала пути, чуток зашкаливало. И события-то, кроме нападения банды на поезд, не сильно ошеломляли. Просто недетская частота их настораживала Пастуха. Беспричинно. Не исключено — по замшелым привычкам, рожденным почти постоянной в его жизни войнушкой — во всех своих страшных ипостасях одинаковой…

А тут до кучи и поезд тронулся ненароком.

То ли часы Пастуха отставали, то ли вокзальные спешили, но когда Марина и Пастух вывалились, спеша, из дверей вокзального здания на перрон, они увидели лишь хвост разбегающегося поезда и на площадке последнего вагона — маленькую фигурку проводницы с желтым флажком в руке.

Вокзальное время, как получалось, явно спешило. На четыре минуты. Где-то так. Вообще-то часы Пастуха шли точно, он жил по ним. И они утверждали, что до отхода поезда как раз эти четыре минуты. То есть пересечь платформу и войти в вагон — уйма времени. Пастух материл себя за то, что не подумал, кретин, взглянуть на вокзальные до того, как идти за дурацким призом, иначе говоря — сверить часы. Хотя если оглядеться, то на здании вокзала вообще никаких часов не видно. Здесь живут по какому-то внутреннему особому времени. Или не живут. Или не по особому. Или просто развели Пастуха железнодорожные командиры, а он и повелся, *censored*.

Или, или… *censored*, конечно, расслабился, чуйку слегка потерял. А что теперь вновь нашедшаяся чуйка подсказывает? Что все это — происки вокзального начальства? Что вручение диплома, никому на хрен не нужного, есть коварный замысел врагов?.. Какой замысел? Какие враги?..

По житейской логике следовало мухой возвращаться в кабинет начальника, хватать его и его коллегу за грудки и требовать сатисфакции в виде аварийной остановки поезда. Тот еще совсем недалеко отъехал, хвост заметен был. Но говнюк начальник плюс коллега из центра вряд ли быстро сломаются. Они будут нудно извиняться, сетовать на все и вся, предлагать бредовые варианты выхода из кретинической ситуации плюс халявные талоны на обед, ужин и две койки в соседнем общежитии — до отправления следующего поезда до Москвы.

— Который час? — спросил у проходящего мужика.

Тот глянул по ходу на часы, назвал время. Оно совпадало с временем отхода поезда. Получалось, что часы Пастуха отставали от местных аж на четыре минуты. Может, кто-то их намеренно подвел назад? Не может. Пастух часы не снимает. Даже когда спит. Привычка очень давняя, выработанная в те времена, когда спать приходилось одним глазом плюс в полной амуниции…

А может, часы сдают, отставать стали? Механизм ведь…

Или славный город Иркутск весь целиком живет на четыре минуты скорее, нежели его часовому поясу надлежит…

Да к чему теперь голову ломать? Случилось скверное. Очень скверное и очень хлопотливое. Поезд догонять придется. Вопрос к месту: на чем?

— Что мы будем делать? — потерянно спросила Марина.

— Догонять, — ответил Пастух.

Это был его прокол. Немыслимый для него, так, а все ж. И не верил, не мог поверить в случайность происшедшего, башка у него так устроена, что не верит в случай, а всегда ищет его причину. Хотя тут искать ее негде. Кому, какому такому врагу могло понадобиться, чтоб Марина отстала от поезда именно в Иркутске? А не, к примеру, в Новосибирске. Или того хуже: в каком-нибудь проезжем Красножопинске, где стоянка поезда — три минуты, а выбраться оттуда самостоятельно — это ж какой фарт иметь надо! А здесь… Ну отстали, не велика беда, и впрямь догнать возможно, было такое в его биографии, и получалось ведь…