– Только береги себя!

– Обязательно. Я же обещал.

– Ты много чего обещал.

– И никогда особо не нарушал. А я вот просить буду…

– Ну?

– Будь осторожнее хотя бы иногда. Пожалуйста.

– Буду. Только и ты не забудь…

– Я вернусь. Честно-честно. Я ведь всегда возвращаюсь.

– Знаю….

И запах такой родной. И любимый…

Майор Потапов скептически оглядел недлинный строй «ребенков». «Ребенки» – это вам не дети. Разницу надо понимать… Выросли в горах. Самый старший оказался в Лагере в четыре года, так что все равно не помнит себя вне «тренировочной школы имени Виктора Юринова». Именно Вениаминыч настоял на полноценном обучении с самого раннего возраста, в виде основного аргумента используя демонстрацию умений двухлетней Санечки. И был прав, сейчас каждый из этих «ребенков» стоил пары взрослых «равнинных» бойцов. Минимум пары. И это в тринадцать-четырнадцать лет. А что будет потом?

– Здравия желаю, товарищи горные стрелки!

– Здравия желаем, товарищ высокоблагородие! – слаженно рявкнул строй.

– Та-ак… – протянул Потапов, демонстративно ковыряясь в ухе, – и кто это, интересно, придумал?

Вопрос, конечно, можно и не задавать. И так понятно, что не обошлось без мелкой оторвы, стоящей не на положенном по росту месте в строю, а на правом фланге. То есть перед длинным Асадом, которому она не достает макушкой и до груди. Сейчас Асад втихую придерживал Саньку за майку, чтобы не полезла с признаниями. В результате строй молчал.

– Хорошо, – продолжил майор, – сформулирую вопрос по-другому: кто взял у уважаемого Мирали книгу…

– Петька тут ни при чем, товарищ майор, – не выдержала Санька, – это я придумала!

Кто бы сомневался? Ладно… Если не можешь остановить безобразие, надо его возглавить.

– Рядовая Юринова, назначаетесь временным командиром отделения. Построить личный состав и доложить по форме!

– Есть! Отделение, становись! Рассчитайсь!

Санька, по-строевому печатая шаг, подошла к Потапу и, вытянувшись по стойке «смирно», отрапортовала:

– Товарищ майор, четырнадцатое отделение «ребенков» для проведения занятий по стрелковой подготовке построено! Командир отделения рядовая Юринова!

– Вольно!

– Есть «вольно», товарищ высокоблагородие! – выпалила Санька, в перекате ушла от заслуженного подзатыльника и, еще не поднявшись на ноги, скомандовала: – Отделение! Вольно!

– Юринова, кто разрешил уворачиваться? – спросил Потапов.

– Была команда «вольно», товарищ майор, – выпалила маленькая оторва и подмигнула обоими глазами сразу.

– Команда «вольно!» не подразумевает неуставных кувырков. А вашу энергичность, фройляйн, лучше приложить к освоению учебного материала в полном объеме.

Как только «ребенки» услышали про учебный материал, сразу погрустнели. Ну, ничего, сейчас расшевелим, долго, что ли?

– Автоматом Калашникова, насколько я помню, все владеют. Или ошибаюсь?

– Так точно! То есть никак нет! То есть владеем! – В глазах у ребят зажглась обида. И непонимание: сам же майор и гонял их с автоматами уже не первый год, крайние стрельбы проводили только вчера…

– Вот и молодцы, что владеете. Тогда не буду мучить вас вопросами насчет безопасного проведения стрельб и прочей теории, от которой у вас ухи в трубочку сворачиваются.

«Ребенки» выдохнули, не скрывая радости. На лицах снова заискрились улыбки «во все тридцать два».

– И сразу перейдем к делу! – Майор поднял с брезента, устилающего пол «стрелкового тира», сверток из того же материала. Под ловкими движениями, слой за слоем, освобождалась из плена стройная красавица: снайперская винтовка Драгунова. Специальным приказом по гарнизону, отданным самому себе, майор эту единицу подготовил под списание, поскольку планировал расстрелять из нее два цинка патронов. Понятно, какая судьба может ждать этот «ствол»…

– Порядок неполной разборки? – неожиданно ткнул Потапов в сторону Петьки.

Парень нервно сглотнул, оглянулся затравленно…

– Отделить магазин, проверить наличие патрона, оптику снять…

– Не оптику, а оптический прицел! – зашептала подсказку Санька. Притом этот шепот можно было расслышать и в долине Зеравшана.

– Юринова! – одернул майор.

– Все, молчу! А что, если он глупости говорит?! – тут же попыталась обидеться Санька, демонстративно отвернувшись от невезучего товарища.

– А в строю разве разрешается разговаривать? – ехидно поинтересовался Потапов. – Давай, раз Петр Батькович бездарно попытку стратил, то ты и продолжай.

– Потом щеку приклада, – затараторила Санька, – крышку ствольной коробки с возвратным механизмом…

– На этом и остановимся, Александра Олеговна, – прервал пулеметную очередь доклада майор. – Вот вам, юная барышня из приличной семьи, винтовка. Боеприпас, надеюсь, больше никто потерять не умудрился?

Все хихикнули. Были раньше случаи, когда в процессе легонькой двухчасовой пробежки по моренам из потной ладошки выпадали патроны и, естественно, терялись без следа. Как это в карман положить? Зачем вам карманы? А вдруг в следующий раз не будет на одежде таких хитростей? Нет уж, сразу приучайтесь. Да и для общего развития полезно…

– Неа, никто не потерял! Я проверяла!

– Умница! Хватай «винт» и на позицию.

Дождавшись, пока Санька сумеет справиться с непривычным после «калаша» оружием и выставит длинный ствол в сторону «мишенного поля», Потапов повернулся обратно к строю:

– Стрелять будем на сто метров. Заодно и посмотрим, кто из вас будет снайпером и любимым учеником дяди Прынца, а кто так и останется человеком со снайперской винтовкой… Да, чуть не забыл! К оптике мордой лица и прочими глазами не прислоняться!

Через два часа в сторону лагеря выдвинулась легкой рысцой недлинная колонна новоявленных «снайперов». У большинства под правым глазом наливался чернотой фингал… Хорошо хоть ключицу никому не сломало жуткой отдачей, совсем не соответствующей комплекции стрелков…

Впереди колонны, рядом с майором Потаповым, бежала радостная девчонка. Без фингала, но с винтовкой, которая была длиной как раз с нее саму. Страшно довольная Санька думала, стоит ли сообщать товарищу высокоблагородию, что из снайперки она сегодня стреляла не в первый раз, ибо тетя Лайма за неимением (пока) собственной дочки учит семейным секретам соседскую непоседу. Мыслей о том, что майор Потапов и так все знает, поскольку сам же и попросил, у Саньки даже не мелькнуло.

Выходили на рассвете. Время не назначалось и не обговаривалось, само получилось. Есть, наверное, в крови русских людей что-то такое, что заставляет уходить из родного дома с первыми лучами солнца. Вот и ревели двигатели, заглушая прощальные слова. Только почти не было тех слов. Все было сказано раньше.