И, хотя Лалиари уже привыкла к бедняжке, которая следовала за ними от Тростникового Моря, теперь ее безмолвное присутствие стало вселять в нее страх. А что, если без луны все станут такими, как она?

Лалиари крепко стиснула пальцами магический амулет, который она носила на шее, — талисман, вырезанный из слоновой кости в период нарастания луны. На ней также было ожерелье, сделанное из сотни с лишним шершней, которых она отловила сама, несмотря на мучительную боль, высушила и очистила. Они были похожи на маленькие орешки и тихо постукивали при ходьбе. Она носила его не для красоты: могущественные духи шершней охраняли ее и ее клан, потому что шершни всегда яростно защищают собственное жилье. А в крошечном мешочке, подвешенном к плетеному поясу ее травяной юбки, она носила драгоценные семена и засушенные лепестки цветка лотоса, — ее собственного духа-покровителя.

Но теперь амулеты и ожерелья не могли утешить Лалиари. Она так же, как и ее родные и двоюродные сестры, потеряла свой дом, своих мужчин и луну. Если бы только она могла назвать своего любимого Дорона по имени, какое бы это было утешение!

Но имя таит в себе магическую мощь, его нельзя произносить бездумно, потому что имя воплощает саму сущность человека и тесно связано с его душой. Имя связано с магией и судьбой, оно определяет ход человеческой жизни, поэтому имя давали человеку только после длительных размышлений, после толкования знаков и предзнаменований. Иногда имя меняли, когда ребенок подрастал, или после какого-то серьезного события в жизни человека, или в зависимости от того, какое занятие он себе избирал. К примеру, Беллек означало «Толкователь знаков». Лалиари — «Рожденная среди лотосов» — назвали так потому, что ее мать набирала воду из реки, когда у нее начались схватки. И всю свою последующую жизнь Лалиари покровительствовал цветок лотоса. Кика, «Дитя заката», родилась на закате. Фрир, «Ястреб, простерший крылья», был самым сильным охотником. Если имя однажды произносилось вслух, то больше этого делать было нельзя. И, наконец, считалось дурным предзнаменованием произносить имя усопшего человека, так как это призывает его несчастную душу. Поэтому Лалиари не могла произнести имени Дорона, а самого Дорона должна была забыть.

Она плотнее закуталась в шкуру газели. Когда женщины уже не могли больше терпеть холод, они развернули свертки, которые тащили на спине, — шкуры животных, предназначенные для шатров. У себя дома, пока река не разливалась, они жили на берегу, но, когда начиналось ежегодное половодье и вода выходила из берегов, люди сворачивали шатры и перемещались на более высокое место, где сооружали новые жилища из шкур животных и слоновьих бивней. Когда чужеземцы вынудили их бежать, женщины свернули драгоценные шкуры и потащили их на спине. Теперь они использовали их в качестве накидок, защищавших от холода на этой чужой земле.

Дрожа от холода, Лалиари вновь вспомнила Дорона и как он согревал ее ночами в жилище ее матери. Слезы подступили к глазам. Лалиари любила Дорона за то, что он был добр и терпелив, когда у нее умер ребенок. И, хотя многие мужчины скорбели, если умирал ребенок, так как это была потеря для всего клана, они быстро оправлялись и не могли понять глубокое горе матери. В конце концов, рассуждали мужчины, луна подарит женщинам новых детей. Но Дорон понимал ее. Несмотря на то что сам он не мог знать, что это такое — иметь сына или дочь, он все же понимал, что ребенок Лалиари — это ее плоть и кровь и что ее постигло такое же горе, какое постигло бы его, если бы умер сын его сестры.

А теперь и Дорон умер. Погиб во чреве нового моря.

Алава испуганно вскрикнула. Деревья плачут!

Это был всего лишь туман — в долине он был настолько густым, что на ветвях и листьях скопилась влага и теперь она осыпалась дождем. Но Алава знала, что это означает на самом деле — это плачут духи деревьев.

Она сделала защитный жест рукой и поспешно отпрянула. Ее опасения усиливались с каждым днем. Несмотря на утверждение Беллека, что, чем дальше они будут продвигаться на север, там больше вероятность найти луну, Алава в этом сомневалась. Их изгнание с самого начала оказалось странным и загадочным, начиная с моря, в котором не водилось ни рыбы, ни другой живности. Когда женщины пошли на восток от моря, у которого не было противоположного берега, и вышли к водоему, в котором не водилась рыба и не росли водоросли, окаймленному берегом, покрытым солью, где не водились мидии и не рос тростник, — к абсолютно безжизненному морю, они встревожились. Даже Алава поклялась, что никогда прежде не видела столь странного зрелища. Но когда они двинулись вдоль покрытой солью береговой линии, то вышли к реке, которая текла вспять!

Слишком перепуганные, чтобы идти дальше, они раскинули лагерь на берегу реки, которая текла вспять, а Беллек тем временем поел волшебных грибов и отправился в страну видений. Проснувшись, он объявил, что эта новая река безопасна, несмотря на то, что течет вспять, и что они должны идти вдоль ее берегов, потому что луна находится на севере, где заканчивается мгла.

Отправившись снова в путь, который сперва пролегал через засушливую местность с каменистой почвой, покрытой скудной растительностью, а потом вдоль берега реки, текущей вспять, они вышли к месту, где росли ивы, олеандры и тамариск. Но, по мере того, как они продвигались все дальше на север, река сужалась и стала извилистой, на ее берегах неожиданно стали возникать холмы. Как непохоже на их родную широкую и прямую реку! Эта река извивалась, как змея, меняя направление, так что люди Алавы сначала шли вдоль ее берегов на запад, потом на север, а потом — на восток! Как будто река никак не могла определиться.

Потом они увидели нечто еще более странное. Отправившись на север от Мертвого моря, они вышли к открытой плоской равнине, густо поросшей травой. Но где же животные? Беллек внимательно осмотрел землю и нашел остатки помета. Значит, когда-то здесь все же проходили стада. Где же они сейчас? Не унесла ли таинственная ночная дымка всех животных с собой, как она унесла луну?

И вот теперь они набрели на плачущие деревья. Одна безлунная ночь сменяла другую, один день, не одаривший ни одну женщину беременностью, сменял другой, и беспокойство Алавы возрастало. Мальчиков нужно принести в жертву как можно скорее, иначе они потеряют луну навсегда.

На закате они увидели картину, которая потрясла их. Женщины и дети притихли и молча смотрели на это, не в состоянии полностью осознать увиденное. У основания утеса возвышалась гора скелетов — сотни антилоп с разбитыми черепами и переломанными костями были свалены в груду одна на другую. Алава подняла глаза и увидела поднимавшуюся над скелетами отвесную стену утеса. Животные разбились насмерть, сорвавшись с плато. Но почему? Что их так испугало?

Женщины поспешили прочь, желая как можно скорее покинуть несчастные души животных.

Наконец они вышли к берегу пресноводного озера, которое будущие поколения ошибочно назовут Галилейским морем. Его воды, пышно окаймленные деревьями и кустами, тамарисками и рододендронами, изобиловали рыбой, а берега населяли всевозможные птицы. Здесь мгла рассеялась, и дневное солнце еще согревало землю. Понюхав воздух и внимательно изучив облака, Беллек поднял свой посох, увешанный магическими амулетами и газельими хвостами, и объявил, что здесь хорошее место, они разобьют лагерь и останутся на ночь.