– Не могу найти свои заметки!

Маркус вышел в прихожую и оттуда смотрел, как я в отчаянии роюсь в бумагах у себя в кабинете.

– Где ты их в последний раз видела?

Я задумалась.

– В редакции. Потом вызвала такси. Черт! Может, выпали в машине?

– Они же есть у тебя в компьютере. Еще успеешь распечатать.

– У меня их нет, они у Аиши!

Схватив телефон, я набрала номер Аиши. Гудки шли и шли, а я металась по квартире – и вдруг вспомнила: самолет у нее был рано утром. Телефон она переключила в режим автоответчика.

Проснулся и залепетал Билли.

– Аиша не отвечает! Она, наверное, уже в самолете. Маркус, придется тебе переодеть и покормить Билли. Мне нужно прямо сейчас бежать. Извини, не могу задерживаться. Скоро придет Фрэн.

Подхватив портфель и папку, я, не дожидаясь лифта, поскакала по лестнице на своих высоченных каблуках.

Время близилось к восьми, а собрание назначено на половину десятого! На Бейкер-стрит я поймала такси. Мы попали в обычную утреннюю пробку. Мной уже овладела паника, в голове было пусто. Требовалось срочно взять себя в руки. Я вспомнила, что у меня в компьютере остались черновые наброски. Неотредактированные и без анализа читательских предпочтений – главной части презентации.

Наконец мы приехали. Открыв кабинет, я сразу включила компьютер, распечатала, и следующие сорок минут все это перечитывала, пытаясь вспомнить цифры, столь кропотливо подобранные Аишей. Кое-что удалось припомнить, однако полного обзора, который я задумала, не получилось.

В девять двадцать ко мне заглянул Филип в щегольском костюме.

– Готова? Кое-кто уже приехал. Пойдем, выпьем все вместе кофе.

Я встала. Рассказать ему? Нет, он решит, что я спятила. И я пошла за ним, словно на эшафот, прижимая к груди свои записи. Хейя и Стефани были на местах. Хейя, как всегда, сама безупречность, смотрела в монитор. Стефани одними губами прошептала: «Удачи!» И Филип закрыл за нами дверь.

Это было ужасно. Я расписывала замечательные архитектурные шедевры, о которых расскажет наш путеводитель. Справиться с паникой мне так и не удалось; я говорила слишком быстро и задыхалась. Получалось не очень-то убедительно. Наверное, у всех создалось впечатление, что я и сама не уверена в своем проекте. Только одна немолодая женщина ласково кивала.

Хуже всего было, когда мне стали задавать вопросы. В цифрах я путалась, а ведь правлению всегда важны цифры. Я пообещала разослать всем полный анализ читательских предпочтений относительно поездок и список компаний – потенциальных рекламодателей. Ведь их следовало убедить именно в этом – что реклама оплатит все расходы. Наконец они перешли к следующему вопросу, и я смогла уйти.

Кроме Хейи на месте никого не было. Она взглянула на меня со своим обычным непроницаемым выражением. Я кивнула, но не смогла выдавить ни слова. Униженная и расстроенная, я брела к себе. За столом Аиши сидела временная секретарша. Я попросила купить мне кофе и круассан и дала ей денег. Я с утра ничего не ела, от голода уже начинала кружиться голова.

Я села за стол, сняла туфли и придвинула к себе папку Аиши. Больше всего хотелось уйти домой – зализывать раны. Ведь как только закончится заседание, явится Филип по мою душу.

В папке, под квитанциями, лежали бумаги Аиши, и самая первая – пароль для входа в ее компьютерную систему. Не потеряй я головы, могла бы включить ее компьютер и распечатать то, что мы готовили с таким тщанием – презентацию со всеми нужными расчетами.

В обед члены правления разъехались, и ко мне пришел Филип. Я ждала его с мрачными предчувствиями. Он вошел и закрыл дверь.

– Сегодня ты была не на высоте.

– Знаю, Филип, и приношу извинения.

– Понимаешь, не очень-то хорошо говорить, что разошлешь им цифры, в то время как можно их просто отдать. Я считал, ты так и сделаешь, и думал, я тебе все внятно объяснил.

– Объяснил. Извини.

– У тебя все в порядке?

Шеф сверлил меня взглядом. Он явно сомневался в моей способности совмещать редакторские обязанности с материнскими. Рассказать, что ли, о пропаже презентации?

– Я пока еще только привыкаю и немного переутомилась.

– Меня беспокоит твое отношение к работе, Кэти.

Тут мне стало плохо. Ведь я всегда отлично справлялась!

– Ты назначена временно, – напомнил он. – Испытательный срок у редактора – шесть месяцев.

Я заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Я все понимаю. И приготовлю для правления подробный анализ. К концу дня будет сделано.

– Хорошо.

Он ушел.

Филип отчитал меня заслуженно, но чувствовала я себя отвратно. С рождением ребенка я отчасти утратила ясность мыслей. Прежняя Кэти никогда не потеряла бы бумаги и не прошляпила бы презентацию. Я пошла в туалет, заперлась в кабинке и минут пять от души проплакала. Следующие три часа потратила на то, чтобы исправить положение. Включила компьютер Аиши, вошла в систему. К таблице, которую мы с ней составили, написала краткое и убедительное пояснение. Потом распечатала и отдала Филипу, уже собравшемуся уходить.

Июнь

В роли редактора Кэти чувствует себя неуверенно. Выбить ее из колеи совсем легко. Я помню, какая она шла с заседания правления. Ни слова не произнесла и казалась совершенно подавленной. Она вообще не умеет скрывать свои эмоции. Кэти – открытая книга. Очень приятно видеть ее сломленной.

И ведь не составило никакого труда войти в ее кабинет, пока она ходила в уборную, и взять записи. Аиша уже ушла домой. Папка лежала на столе. Одна секунда – открыть ее и забрать бумаги. Я положила их к себе в стол. Потом постучала к Филипу, попросила разрешения войти на пару слов. Он моментально меня пригласил, предложил выпить, и я согласилась. Он всегда держит в кабинете виски. Виски я не люблю и просто вертела бокал в руках. Филип не заметил, что я не пью. Он сразу сел и стал говорить о журнале. Я знала: увидев меня с шефом, Кэти разволнуется. Будет гадать, о чем мы беседовали.

Она не умеет ладить с Филипом, хотя с ним управиться легко. Сделай я ему хоть малейший намек – он тут же меня куда-нибудь пригласит. Стефани мне говорила, что он и раньше заводил интрижки с подчиненными. Здесь работала некая Андреа, которая стала его любовницей. Какое-то время, сказала Стефани, она задирала нос, командовала, и все на нее злились. Потом кто-то из редакции сообщил его жене. На следующей же неделе Андреа уволили. Я поинтересовалась, кто выдал Филипа; Стефани утверждала, что не знает, кто это, хотя все ему благодарны. Думаю, она знает, только говорить не хочет. Может, сама и рассказала. Случилось это два года назад, и Кэти тогда уже работала в журнале.

* * *