— Ну-ну, — отозвался Морис уже спокойней.

Мирослава вспомнила о своей приходящей помощнице по дому:

— Морис! Клавдия Ивановна придет, пусть яблоки соберет и возьмет себе или отдаст кому-то.

Яблок в этом году в саду уродилось огромное количество, осенние еще не все сняли с веток, и выбрасывать их было до слез больно.

— Хорошо. А вчера приезжал Шура, и мы собрали два ведра яблок. Я варенье собираюсь варить…

— Морис! Тебе цены нет.

Миндаугас засмеялся:

— Наполеонов тоже так вчера сказал и еще поинтересовался, умею ли я делать заготовки для пирогов на зиму.

— А ты?

— Умею…

— А мармелад из яблок ты делать умеешь?

— Умею.

— Как ты сказал будешь называть меня, если я стану твоей невестой? Кажется, кисой…

— Снежным барсом!

— Какой ты, однако, непреклонный.

— Какой уж есть…

— Ладно, Морис, спокойной ночи. Погладь за меня Дона.

— Спокойной ночи. Надеюсь, вы скоро раскроете дело и вернетесь домой, чтобы самой гладить свое лохматое сокровище.

— Надеюсь. Пока.

Всю ночь шел дождь.

Мирослава, просыпаясь несколько раз, прислушивалась к тихому убаюкивающему шепоту дождя в листве и снова засыпала.

А утром на востоке среди облаков появилось окошечко, похожее на светлое зеркальце зеленовато-голубого цвета. Оно быстро увеличивалось в размерах, пока не очистилось все небо. Потом, вероятно, в зеркальце посмотрела утренняя заря, потому что оно окрасилось сначала нежно-розовыми, а минуты три спустя уже алыми оттенками, и, наконец, выплыло и засияло солнце.

Когда Мирослава зашла на кухню, то не застала там никого, кроме кота Василия, который сидел рядом со столом и пытался унюхать, что же на нем есть вкусного.

Вскоре появилась умытая, расчесанная, но без макияжа Елизавета и заявила, что завтракать они будут вдвоем, посмотрела на кота, вернее, втроем, так как Богдан ни свет ни заря умчался по своим делам.

Первым делом, конечно, накормили кота. Сами женщины поели довольно быстро, и та и другая торопились приступить к своей работе.

Мирослава решила, что сегодня навестит друзей Коршунова.

Сначала Павла Семакина. Накануне старушки у подъезда Коршуновой рассказали ей, что он работает охранником и даже график работы сообщили, так что, по подсчетам Волгиной, он был сегодня дома. А вот Виталий Ромашов…

Мирослава потянулась к телефону и набрала номер оперуполномоченного Максима Карелина, а когда он ответил на ее звонок, проговорила в трубку:

— Добрый день, Максим! Это Мирослава. Не могли бы вы мне помочь?

— Здравствуйте, — отозвался Карелин, — всегда пожалуйста. А что именно вы хотели?

— Мне нужен домашний адрес, номер сотового и адрес места работы Виталия Ромашова.

— А, вы по делу Коршунова…

— Да. Вы мне поможете?

— Конечно, нет проблем. Кстати, мы могли бы сегодня часиков в двенадцать встретиться в кафе «Маргаритка», и я передам вам информацию.

Мирослава улыбнулась и согласилась. Она расспросила, где находится «Маргаритка», и получила подробное описание маршрута.

Хотя это ей, в общем-то, скорее всего не требовалось. Ехать она собиралась с Семеном, а он город знал, как свои пять пальцев.

Следующий ее звонок был именно водителю. Он обещал приехать как можно скорее.

Через сорок минут они уже были во дворе, где когда-то прошло детство трех друзей.

Мирослава позвонила в квартиру Семакиных, объяснила, кто она и зачем хочет видеть Павла.

Он был дома один и особой радости от предстоящего общения с детективом не выказал. Дверь открыл неохотно и еще в дверях предупредил, что делает это только ради Елены Павловны.

Мирослава пожала плечами, ее абсолютно не волновала причина его согласия на разговор, главное, что поговорить Павел согласился.

Они прошли в гостиную, довольно скромно обставленную комнату, сели на диван, обитый зеленым плюшем.

Павел хмуро посмотрел на детектива и заявил:

— Я ведь все уже милиции, пардон, полиции рассказал. И к следователю меня несколько раз вызывали. У меня алиби, и я вообще тут ни при чем.

Мирославе показалось странным, что Семакин так нервничает.

Она спокойно вглядывалась в его широкоскулое лицо и мечущиеся карие глаза, в которых то вспыхивали непонятные искры раздражения, то набегали тени страха. Создавалось такое впечатление, что в глубине этих глаз некто в темной одежде перемешивает кочергой угли…

— Я ни в чем вас не обвиняю, — спокойно сказала Мирослава, — следователь не сомневается в вашем алиби. Но вы знаете, что убийца вашего друга не найден. Разве вас не волнует этот факт?

— Волнует, конечно, волнует, — Павел чуть ли не подпрыгнул на диване, — просто, понимаете, я ведь ничего не знаю! Все, что знал, уже рассказал.

— Я бы хотела понять характер вашего друга. Нередко беды, которые происходят с человеком, обусловлены чертами его характера.

— Ни фига себе! — искренне возмутился Павел. — Вы считаете, что Олег с кем-то поссорился, и из-за этого его убили таким изуверским способом?!

— Может быть…

— Ну, у меня нет слов!

— Вы думаете, что такое невозможно?

— Нет, ну, если бы Олежку застрелили, зарезали или хотя бы голову ему проломили, можно было бы предположить ссору с кем-то. Но такое, что с ним сотворили!

— Возможно, он поссорился с женщиной?

— Ха! Да, они гроздьями на него висли! Сами подумайте, парень — что надо, и деньги у него водятся, так что от женщин у Олега отбоя не было. Это у меня карманы пустые и привести мне девушку некуда, живу с родителями и с сестрой.

— И вы приводили женщин в комнату Олега?

— С чего вы взяли?! — вспылил он слишком быстро.

— Так поступают многие, — произнесла Мирослава примирительно.

— Ну, бывало, конечно, — нехотя признался Павел.

— Паша! Я хочу задать вам один вопрос и заранее прошу вас на меня не обижаться. Мне нужно знать это вовсе не из любопытства и не из-за желания как-то вас скомпрометировать.

— Интересно, чего такого вы хотите узнать? — хмыкнул Павел. — Ладно, спрашивайте.

— Вы часто приглашали на квартиру Олега девочек по вызову?

— Еще чего! — вспыхнул Павел.

— Я ведь просила вас…

Семакин посмотрел исподлобья на детектива: