— И прежде чем я пойду укладывать вещи, я… хм… — Казалось, Скотт вдруг смутился до такой степени, что не знает, куда девать руки. Потоптавшись на месте, он наконец пристроил их на бедрах. — В общем, мне хотелось бы извиниться за вчерашнее. У меня не было никакого права вам грубить. И так ведь с первого взгляда понятно, что вы не из тех женщин, кому можно говорить подобные вещи. Так что, если задел ваши чувства, извините.

— Извинения приняты. — Обхватив книги руками, Элли крепко прижала их к себе.

Скотт покосился на нее.

— Но вы по-прежнему сердитесь…

— Да. — Элли с трудом проглотила вставший в горле комок. Она не просто злилась — она его ненавидела! Ненавидела за то, что он так дьявольски привлекателен. Впрочем, она ненавидела и себя тоже — за то, что хочет его до такой степени, что это даже неприлично. — Вы даже представить себе не можете, как меня обидели!

Скотт понурился.

— Не знаю, что сказать… разве что… простите.

— Вот вы извиняетесь, а сами не знаете, на что я на самом деле обиделась! — выпалила Элли. Скотт вскинул голову. — Вы сами вчера говорили мне, что приехали в Галвестон, чтобы найти женщину и… и…

— Я помню, — нахмурился Скотт. — И уже сказал, что прошу у вас прощения.

— И… и вы даже не взглянули в мою сторону!

— Что?! — Он отшатнулся, словно у него под ногами вдруг разверзся пол, и комично захлопал глазами.

Элли бы сейчас остановиться, снова заняться книгами или вообще сделать вид, будто ничего не произошло, но ее уже понесло. Обида была слишком свежа, чтобы Эллисон могла взять себя в руки.

— И мне бы очень хотелось знать почему. Почему вам даже в голову не пришло… вы ведь даже не сделали ни малейшей попытки поинтересоваться… вдруг я согласилась бы…

— Ну, потому что… с одной стороны, я не хотел получить пощечину.

— А с чего вы вообще взяли, что я могу отреагировать подобным образом?

— Потому что вы не из тех женщин, которым мужчина может предложить заняться с ним любовью просто так, любопытства ради. И если бы я рискнул хотя бы намекнуть на нечто подобное, вы наверняка решили бы, что речь идет о чем-то большем…

— О замужестве, я полагаю? — Элли чуть не застонала от возмущения. — Господи, вы, мужчины, бываете иногда такими идиотами… просто плакать хочется! Судите о женщинах по тому, что видите, при этом вам и в голову не приходит заглянуть поглубже, попытаться понять, что она думает или чувствует на самом деле. Так вот, послушайте меня, Скотт Лоренс. Вы были правы только в одном. Намекни вы мне об этом раньше, до вчерашнего дня — да, тогда я, вероятнее всего, решила бы, что вы и впрямь имеете в виду нечто большее, чем обычный секс, — и сказала бы вам «нет». — Элли заметила, как расширились у него глаза, когда она, вся дрожа от едва сдерживаемой ярости, шагнула к нему. — Я бы сказала «нет», потому что замужество или любые отношения, которые могли бы привести к нему, для меня абсолютно неприемлемы. Замужество — это последнее, чего я хочу, понятно? А вот если бы вы не торопились так, если бы дали мне понять, чего хотите на самом деле… возможно, ответ был бы иным.

Окончательно сбитый с толку, Скотт уставился на Элли во все глаза.

— Что вы сказали?!

— Что вы нанесли мне оскорбление, обращаясь со мной так, словно я… словно я — предмет мебели! Что со мной не так, черт побери?! Вот что мне хотелось бы знать!

— Да ничего, по-моему… все в полном порядке. — Скотт вскинул руки. Вид у него был совершенно ошарашенный. — Просто мне не хотелось морочить голову невинной и добропорядочной женщине, делать вам больно…

— Ох ты, какое самомнение! Неужели вы считаете себя настолько неотразимым, что уверены, что стоит вам только глянуть на женщину, как она тут же кинется к вам на шею, сгорая от любви?! Нет уж, после вчерашнего ваши чары на меня не действуют, зарубите себе на носу! Конечно, внешне вы достаточно привлекательны — Бог мне судья, — но вот что касается всего остального, то над этим, что называется, нужно еще работать и работать!

— Абсолютно с вами согласен, — серьезно кивнул Скотт. — Самый настоящий ублюдок. Нужно быть сумасшедшей, чтобы связаться со мной.

— Либо сумасшедшей, — согласилась Элли, — либо не пускать вас дальше постели.

Скотт долго смотрел ей в глаза, потом задумчиво проговорил:

— Эх, жаль все-таки, что вы не такая…

— Интересно, как вы можете обо мне судить? Вы же ничего не знаете ни обо мне, ни о том, чего я хочу!

— Нет, конечно. Но зато хорошо знаю, чего хочу я сам. — И прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, Скотт обхватил ее лицо ладонями. Его губы прижались к ее губам, и все ее тело с головы до ног обдало жаром.

Первым ее чувством было потрясение. А потом на смену ему пришло желание, тем более жгучее, что Элли подавляла его много лет подряд. Книги с грохотом рассыпались по полу, и, обвив шею Скотта руками, Эллисон вернула ему поцелуй, не слишком умелый, но зато очень пылкий.

Он крепко прижал ее к себе. Поцелуй стал настойчивее. Элли всем телом прижалась к Скотту. Почувствовав его язык у себя во рту, она со стоном приоткрыла губы. Руки Скотта скользнули вниз, обхватили ее ягодицы. Свидетельство его желания, твердое и горячее, уперлось ей в живот, и у Эллисон словно камень с души упал — в голове вдруг стало пусто и гулко, сердце радостно заколотилось в груди. Выходит, она все-таки ошибалась, когда считала себя нежеланной. Он действительно хочет ее.

Элли задвигалась, прижимаясь к Скотту еще крепче, чтобы хоть как-то снять овладевшее ею напряжение. Скотт со стоном отстранил ее слегка назад, пока она спиной не уперлась в книжные полки. Острые углы больно врезались в позвоночник, но Элли, казалось, даже не заметила этого. Элли чувствовала, что просто тает от счастья. Дыхание Скотта стало частым и хриплым. Грудь тяжело вздымалась, глаза затуманились. Наклонившись, он осыпал поцелуями ее шею, потом нежно провел по ней кончиками пальцев. Наконец ладонь его тяжело накрыла ее грудь, и Элли вся затрепетала.

«О да! — чуть не крикнула она. — Дотронься до меня… еще… еще раз!» Обхватив его лицо ладонями, она притянула Скотта к себе, позволив его губам снова завладеть ее ртом и упиваясь тем, как его борода щекочет ее пальцы, щеки, губы.

Скотт осторожно приподнял Элли и усадил на книжную полку.

— Элли, ты, случайно, не видела… О!

Возглас Рори заставил обоих вздрогнуть и окаменеть. Элли широко открыла глаза и прямо перед собой увидела вытаращенные глаза Скотта. От неожиданности они даже не успели отодвинуться друг от друга. Только спустя какое-то время Эллисон, словно очнувшись, отскочила как ошпаренная и попыталась спрыгнуть с полки на пол, но Скотт и не подумал отодвинуться. Она затрепыхалась в его руках, однако он только крепче сжал ее бедра, с самым невозмутимым видом продолжая удерживать Эллисон на месте.

— Не двигайся, — прошипел он, не разжимая зубов. И крепко зажмурился, словно от нестерпимой боли.