Однажды на охоте я поймал самого дикого кабана и Агаст, сказал мне, что я заслужил награду. Он отвел меня в комнату, где было очень темно и тогда я познакомился с Эриком. Его родители также предали и продали его. Он сказал, что раз я так хорошо себя вел, то могу отведать его саара.

Я пытался сопротивляться, но моя сущность оказалась сильнее. Тогда я укусил его впервые, познал, как это сладко, пить мага света. Я ненавидел себя, после я несколько раз пытался подружиться с ним, я приходил к нему в тайне от Агаста, но он говорил мне гадости.

Агаст награждал меня таким образом несколько раз и каждый раз я клялся, что не буду и каждый раз я обманывал сам себя. Наш король специально не кормил меня перед этими встречами, чтобы голод стал сильнее, чтобы я не сдержался. Агасту нравилось смотреть, как он страдает.

Однажды я пришел к нему снова и увидел его лежащим в крови. Он своровал нож у охранника и порезал себе вены. Я должен был позвать на помощь, но вместо этого я припал к его телу и выпил из него все, что осталось. Когда он умер, мне передался его страх и его боль. Сумеречные видят воспоминания другого только в двух случаях, если они первые пьют саару и у них образовывается связка или если выпивают из него жизнь. Во втором случае ты получаешь страх и боль жертвы. Эрик боялся больше темноты, Агаста и меня.

Я так ненавидел себя. Я понял, каким чудовищем я стал. Я сбежал, я мечтал сдохнуть, но ни одна тварь не захотела меня прикончить. Твари любят светлые и чистые души, а моя прогнившая, чудовищная сущность их только отпугивала.

— Вот что я такое, Кассандра! Я чудовище из сна мальчика, который боялся темноты.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Я не могла поверить в услышанное. Как же тебя сломали, Йен, я знала, что тебе приходилось несладко, но, чтобы настолько. Мы с лордом стояли на расстояние протянутой руки друг от друга.

— Мне так жаль… — начала я.

Я сделала шаг, чтобы обнять его, но он лишь отступил назад.

— Ненавижу жалость, тем более я ее не заслуживаю.

— Йен…

— Нет! Ты не слышала? Я УБИЛ ЕГО. Я получал удовольствие, когда забирал его жизнь. Это было вкусно и приятно. — Лорд посмотрел мне в глаза и продолжил, – Я не маленький беззащитный совенок, Кассандра. Я опасный хищник, которого мучает голод. Держись от меня подальше.

Лорд развернулся и стремительно направился в сторону леса, оставив меня со спящим Строптивцем наедине. Я не могла прийти в себя после его рассказа, лорд больше кого — либо заслуживает доверия. После таких тяжелых испытаний, предательства родителей, жизни у сумеречных он остался человечным.

Йен вернулся приблизительно через час и он был в ужасном настроении.

— Что мы теперь будем делать? –Я поняла, что говорить с лордом на личные темы не получится, а мне были необходимы ответы.

— Мы ничего не будем, ты активируешь амулет переноса и отправишься домой.

Опять он меня отправляет.

— Я думаю, нам нужно найти наш отряд, – предложила я.

— Если у них есть хоть капля мозгов, они активировали амулеты и сейчас уже отдыхают дома.

— Они бы так не поступили.

— Скорее всего именно так они и поступили, а ты слишком наивна, чтобы понять, что это правильный поступок.

— А как же королева?

— Я спасу ее один.

— Я пойду с Вами.

Снова этот взгляд как на умалишённую.

— Нет, ты отправишься обратно к принцессе и будешь помогать ей готовиться к свадьбе.

— А если Вы погибнете?

— Тогда моя невеста вздохнет с облегчением.

Как сильно вы далеки от истины.

— Нет, я пойду с Вами. Мы найдем наш отряд и спасем королеву.

Лорд закатил глаза, должно быть, я ему изрядно надоела.

— Хорошо, мы отправимся к третьему рубежу, но, если отряда там нет, ты отправишься домой.

— Хорошо.

Лорд снял с себя куртку и надел ее на меня.

— Иди к костру, замерзнешь.

На улице действительно стало холодно.

— А как же Вы?

— Почему ты постоянно думаешь о других?

— Наверное по той же причине, по которой Вы никогда не думаете о себе.

— Ты ошибаешься, прежде всего, я всегда думаю о себе.

— Ваши поступки говорят об обратном.

— Просто мне жарко, – закончил лорд и, взяв меч, пошел рубить ветки.

— Что вы делаете?

Лорд даже не думал мне отвечать, он продолжил кромсать деревья, как будто это было чем — то естественным.

Я села возле костра рядом со Строптивцем, наконец — то пегас проснулся. Я погладила его по голове.

— Ты самый лучший конь на свете, ты спас мне жизнь.

Строптивец зафыркал. Когда вернусь домой, заберу его себе. Пусть Лиран заведет себе другого коня, это будет моей платой за разбитое сердце.

А так ли оно разбито? За время похода я ни разу не грустила из — за Лирана. Все мои мысли были заняты мамой и…лордом.

Волнение нескольких дней требовало разрядки, и я полезла в походную сумку, которая была привязана к строптивцу. Немного порывшись, я нашла желаемый предмет, эльфийский отвар, лучший способ успокоиться. И все — таки была от Лирана польза.

Честно признаться, я никогдане пила ее, а если признаться еще честнее, я никогда не пила ничего отчего могла закружиться голова. Пара глотков отвара и я окончательно согреюсь и успокоюсь. Ничего плохого не будет, я уверена. Я открыла бутылек и сделала пару глотков. Горло зажгло, но по телу пошла приятая волна расслабления. Через несколько минут я окончательно расслабилась и мне стало хорошо. Вот только стало мучить непреодолимое желание, немного повеселиться.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍