Я с мечтательным видом переходила от одного блюда к другому. Как-то раз я использовала cocottes для того, чтобы испечь в них маленькие шоколадные пирожные к званому обеду. Для этого я смешала самый лучший шоколад от Мишеля Клюизеля с Гран Марнье[52] и целой картонкой яиц. Под влиянием легкомысленного парижского декабря я добавила в каждое пирожное щедрую порцию сметаны, увенчав прозрачной звездой из сахара. Пирожные выглядели великолепно, но после того, как мои гости их съели, у них вытянулись лица. Позже я сообразила, что рецепт был рассчитан на десять человек, а я влила всю эту порцию в шесть кастрюлек.

Сметана начала прибывать в наш дом в ведерках и тут же уничтожалась моей семьей, друзьями и мною. В Нью-Джерси дети каждую пятницу ели пиццу и скандалили, чтобы их повели в кафе «Пепперкорн» есть горячие сэндвичи с сыром. В Париже они приучились улыбаться при виде супа с фенхелем, а доев его, облизывали ложку.

Аскетизм отправился в чулан (к несчастью, вместе с моими джинсами «для стройных»). Наконец-то я открыла всю заманчивость поблажек, а заодно поняла, какая это роскошь — свободное время. Этому способствовали академический отпуск и полная свобода от заседаний кафедры, учебных часов и классов, полных студентов, которые с волнением ждут опроса по «Гамлету». Я научилась думать о том, как прекрасна еда, а не просто набивать ею живот, как это делают американцы. Швырнуть в микроволновку холодную пиццу легко. Еще легче съесть суши, купленные в упаковке в продуктовом магазине. А попкорн на ужин, чтобы можно было работать прямо за едой? Почему бы и нет?

В этом году я принимаю только одно новогоднее решение: игнорируя тот очевидный факт, что одежда стала мне чрезмерно тесна, осенью я захвачу мое парижское Рождество в Нью-Йорк. Мои cocottes будут мне напоминать, что пища предназначена для того, чтобы радовать других, что она должна быть прекрасной и оригинальной (пусть даже фиолетового цвета), что о ней можно мечтать. Они напомнят мне о том, что потакать своим слабостям следует не только в праздники, а экономить время на стряпне — скорее грех, нежели добродетель.

Мой парижский декабрь помог залатать прореху в моем сердце, которая образовалась при словах «биопсия положительная». Есть как французы — это значит радоваться жизнь и даже потакать своей слабости к ней.

* * *

В «Галери Лафайетт» зажглись рождественские огни! В огромном здании мерцает розовым светом множество витрин, вызывая в памяти Россию восемнадцатого века или Версаль — в те времена демонстрация красоты, блеска и роскоши имела первостепенное значение. Конечно же, Алессандро не преминул заметить, что витрины украшают не для того, чтобы ими любовались, а чтобы привлечь покупателей.

* * *

В моей любимой рождественской витрине «Галери Лафайетт» — сценка званого обеда. Хрустальные канделябры, заманчивые блюда, тиары, разбросанные среди тарелок, винные бокалы, на которые небрежно брошены нитки жемчуга — и всем этим наслаждается компания игрушечных медведей. У одного по бокалу в каждой лапе, а тиара сдвинута на ухо. Пьяненький мишка поднимает свой бокал, приветствуя всех детей, собравшихся перед витриной.

* * *

На улицах вдруг появилось множество продавцов каштанов, которые жарят на жаровнях. Мы с Алессандро купили несколько штук, завернутые в обрывок газеты. Каштаны раскрылись от тепла, обнаружив желтое нутро. Мы медленно шли, грея руки о теплые пакеты, и ели чуть подгоревшие каштаны.

* * *

Поскольку я не склонна отрезать куриные головы, мой мясник делает это за меня, но оставляет ноги. Яйца украшены крошечными перышками. Мои дети кричат: «Окурки перьев!» Поскольку я выросла на ферме, то с удовольствием вспоминаю тепло только что снесенных яиц.

* * *

Мы с Анной сравнивали в универмаге достоинства чучел пингвина и опоссума, когда к нам прицепился Санта-Клаус. Этот худой назойливый Санта никак не отставал и хотел непременно сфотографироваться с Анной. Она очень миниатюрная, но считает себя юной леди, а юным леди одиннадцати лет не пристало сидеть на коленях у незнакомых Санта-Клаусов. «Знаешь что, мама? — сказала она, когда наконец удалось от него отвязаться. — Этот человек какой-то странный. — И немного спустя добавила: — Зуб даю, французские Санта пьют слишком много вина».

* * *

Здесь каждый день идет дождь. Теперь на улицу не выйдешь не только без кошелька, но и без зонтика. Мне очень нравится, как приспособились к дождливой погоде беби: их носят в ярко-красных рюкзаках, у которых четыре столбика с маленьким красным тентом над головой. Младенцы похожи на толстеньких индийских раджей, которые покачиваются на спине у слона — в данном случае его роль исполняют родители.

* * *

Мы с Анной увидели на улице еще одного бездомного с собакой.

— Какой славный пес! — воскликнула Анна. Мне хватило одного взгляда, чтобы ее поправить:

— Нет, она собачья мамаша.

Последовал дикий вопль:

— Мама! У нее щенки! Крохотные щенки!

Да, в коробке, стоящей на теплой решетке, девять — девять! — крошечных щенят. Двух дней от роду, как сказал их владелец. Мы отдали ему все наши мелкие деньги.

* * *

Сегодня вечером мы с друзьями пошли на Елисейские Поля — впервые с тех пор, как там зажгли рождественские огни. На деревьях вдоль всей авеню крошечные бледно-голубые лампочки, которые соскальзывают вниз, так что кажется, будто идет неспешный голубоватый дождь.

* * *

В Штатах мы мучились, пытаясь разбудить детей, чтобы вовремя попасть в церковь, и нередко разыгрывались ужасные баталии. А здесь мы используем могучую силу шоколада. Я объявляю, что если они немедленно встанут, то у нас хватит времени зайти в кафе и выпить горячего шоколада с круассанами… Затем мы идем по холоду в кафе и сидим, грея руки о кружки с шоколадом, перед тем как бежать в Сен-Эжен-Сент-Сесиль.

* * *

После трудного дня в школе мы утешаемся любимой едой — японским карри, особенно Золотистым Карри. Оно готовится из пяти луковиц, которые превращаются в микроволновке в бледные прозрачные кусочки, напоминающие латук, — меня научила этому моя японская невестка Чиеми. Дети едят это блюдо с такой жадностью, как толстый француз — гусиный паштет: сосредоточенно и с восторгом.

* * *

В пятнадцать лет Лука перестал называть меня мамой и теперь обращается ко мне: «Ма». Анна все еще кричит «Мама!» на всю квартиру. Вчера мне пришло в голову, что настанет день, когда никто не будет называть меня мамой, а я даже не замечу этого ни в тот день, ни на следующий. Точно так же, как не помню, когда Лука последний раз сказал «мама». В жизни родителей так много Последних Раз: последняя книга, прочитанная вслух, последняя сказка на ночь, последнее купание в ванной.

* * *

У нас гостят друзья из Флоренции, поэтому часть нашей семьи поднялась на Нотр-Дам, преодолев около 380 ступеней. Я осталась внизу, засев в кафе и наблюдая, как дождь поливает замерзших туристов. Дети спустились очень взволнованные: на самом верху собора им в руки упали первые снежинки в этом сезоне, в то время как внизу шел дождь.