– Попозже, – пообещал Ти Малис устами своей служанки, – ты будешь вознаграждена.

Эзили радостно улыбнулась, а Ти Малис приказал поднести его поближе к кровати. Служанка склонилась над спящим, и Ти Малис быстро перебрался на него. Он притулился на груди мужчины, уткнулся в его шею. Тот пошевелился, простонал что-то во сне. Ти Малис нащупал нужное местечко, впился в кожу острым единственным зубом и ввел в отверстие язык.

Новый слуга застонал, его рука потянулась к шее. Но Ти Малис уже прочно обосновался, его слюна смешалась с кровью слуги, и тот утих, как капризный ребенок, которому приснился страшный сон. Он крепко заснул, а Ти Малис продолжал подчинять его себе.

Превосходный слуга, крепкий и сильный. У него оказалась восхитительно вкусная кровь.

– …Испокон веков существовали два Гаити, – рассказывала Мамбо Джулия. – Город, Порт-о Пренс, где властвует правительство и его закон. И сельская местность, где владычествует бизанго.

– Вы уже произносили это слово. – Кристалис вытерла с подбородка липкий сок какого-то переспелого тропического плода. – Что оно означает?

– Как твой скелет, который я отчетливо вижу, связывает воедино твое тело, так и бизанго превращает сельских жителей в единое целое. Это организация, общество со своими обязанностями и порядком. Не каждый принадлежит к нему, но каждый имеет в нем свое место, и все подчиняются его решениям. Бизанго улаживает разногласия, которые без него разобщили бы нас. Иногда это просто. Иногда, например, когда кого-то приговаривают к обращению в зомби, это сложно.

– Бизанго приговорили Марселя к обращению в зомби?

Мамбо Джулия кивнула.

– Он был скверным человеком. Мы, гаитяне, в некоторых вопросах более терпимы, чем вы, американцы. Марсель был сам не свой до девочек. Конечно, в этом нет ничего такого. Многие мужчины берут себе нескольких женщин. Это нормально, если они могут прокормить их, а также их детей. Но Марселю нравились маленькие девочки. Совсем маленькие. Он не мог остановиться, поэтому бизанго устроили над ним суд и приговорили его к обращению в зомби.

– Они превратили его в зомби?

– Нет, милая. Они судили его. – Лицо Мамбо Джулии утратило выражение добродушной веселости. – А таким сделала его я и поддерживаю это состояние при помощи порошков, которыми кормлю его ежедневно. – Кристалис, внезапно потерявшая всякий аппетит, положила надкушенный плод обратно на блюдо. – Это самое разумное решение. Марсель больше не портит девочек. Теперь он превратился в неутомимого работника на благо всего общества.

– И он навсегда останется зомби?

– Ну, случалось и такое, что те, кого похоронили и потом воскресили как зомби, впоследствии каким-то образом возвращались в мир живых. – Женщина задумчиво пощипала себя за подбородок. – Но они навсегда оставались несколько… неполноценными.

Кристалис сглотнула.

– Я очень благодарна вам за то, что вы для меня сделали. Я… я не знаю точно, что было на уме у Каликста, но уверена, что ничего хорошего… в отношении меня. Но теперь, когда я свободна, мне хотелось бы вернуться в Порт-о Пренс.

– Ну разумеется, тебе этого хочется, дитя мое. И ты вернешься туда. Мы даже рассчитываем на это.

Слова Мамбо Джулии казались радушными, но Кристалис не очень понравился ее тон.

– Что вы имеете в виду?

Гаитянка серьезно взглянула на нее.

– Я тоже не знаю наверняка, какие планы относительно тебя были у Каликста. Знаю только, что он собирал людей вроде тебя. Людей, которые были изменены. И каким-то образом они подпадают под его власть. А затем обделывают для него грязные делишки, от которых отказываются даже тонтон-макуты. И он не дает им сидеть сложа руки, – процедила она. – Шарлемань Каликст наш враг. В Порт-о Пренсе он влиятельное лицо. Отец Жана-Клода Дювалье, Франсуа, в своем роде великий человек. Он не знал жалости и был полон амбиций. Он сам пробился во власть и удерживал ее многие годы. Это он придумал тонтон-макутов, и они помогали ему набивать карманы за счет всей страны. Но Жан-Клод совсем не похож на своего отца. Он недалекий и бесхарактерный. Он позволил Каликсту забрать реальную власть в свои руки, а этот дьявол настолько жаден, что того и гляди высосет из нас всю кровь, как loup-garou[13]. – Она покачала головой. – Его нужно остановить. Нужно ослабить его мертвую хватку, чтобы в жилах Гаити снова заструилась кровь. Но его власть держится не только на ружьях тонтон-макутов. Он или сам могущественный бокор, или держит колдуна у себя на службе. Магия этого бокора очень сильна. Она помогла Каликсту пережить несколько покушений. Впрочем, одно из них, – заметила женщина с удовлетворением в голосе, – хотя бы оставило на нем печать.

– Какое отношение все это имеет ко мне? – спросила Кристалис– Вам следует обратиться в ООН или в прессу. Пусть все узнают вашу историю.

– Мир и так ее знает, – Мамбо Джулия пожала плечами, – но ему все равно. Мы не заслуживаем его внимания, и, пожалуй, даже лучше, что мы вынуждены сами справляться со своими трудностями.

– Но как? – «Хочу ли я знать ответ?»

– В сельской местности бизанго обладает большим влиянием, чем в городе, но у нас есть свои люди и в Порт-о Пренсе. Мы следили за вами, белыми, с самого вашего прибытия, потому что думали, что у него хватит наглости каким-то образом воспользоваться вашим присутствием в своих целях и даже, возможно, попытаться привлечь кого-нибудь из вас на свою сторону. Когда ты прилюдно бросила вызов тонтон-макуту, мы поняли, что Каликст не успокоится, пока не поквитается с тобой. Мы не спускали с тебя глаз и сумели расстроить его попытку похитить тебя. Но ему удалось захватить твоих друзей.

– Они мне не друзья, – отрезала Кристалис, начиная понимать, куда клонит ее собеседница. – Даже если бы они и были моими друзьями, я все равно не смогла бы помочь вам спасти их. – Она подняла руку – кости, оплетенные сетью сухожилий и кровеносных сосудов. – Вот что сделал со мной вирус дикой карты. Он не наделил меня никакими особыми силами или способностями.

Женщина покачала головой.

– Нам нужна ты. Ты – мадам Бригитта, жена барона Самеди.

– Вы в это не верите.

Я нет, – согласилась гаитянка, – но люди из крохотных глухих деревушек, которые не умеют читать и ни разу не видели телевизора, которым ничего не известно о том, что ты называешь вирусом дикой карты, увидят тебя и исполнятся мужества для борьбы. Может, они тоже не до конца верят, но захотят поверить и не будут думать о том, что невозможно одержать победу над бокором и его могущественной магией. И потом, – добавила она как нечто само собой разумеющееся, – ты единственная, кто может стать приманкой. Только тебе удалось ускользнуть от зобопов. Только тебя они впустят в свое узилище.

Эти слова вызвали у Кристалис ужас и гнев одновременно. Ужас, потому что она надеялась никогда больше не видеть Каликста. Гнев, потому что ей не хотелось вникать в их проблемы, жертвовать собственной жизнью ради чего-то такого, о чем она совершенно не имела понятия. Она – владелица бара и торговец информацией. А не какой-нибудь туз, который сует свой нос куда не надо. Вот именно, она никакой не туз.