Хозяин привстал и протянул руку, высоко задрав пухлый локоть. Торжественное рукопожатие состоялось. Гость спросил:

– Арарат – в честь горы?

– В честь деда.

– А я – Саша. В честь Пушкина.

– Вай, – сказал Арик. – Попробуй лучше вот это… извиняюсь, Саша-джан, сразу не предложил…

Не только кофе пил Хачатрян в редкие минуты отдыха: перед ним стояла бутылка без этикетки, из которой он подливал себе в крохотную рюмочку.

– «Эривань», пятьдесят лет выдержки, и не с завода, из частных подвалов… – отрекомендовал он с гордостью. – Ещё Сталин был жив, когда виноград этот зрел, да? Попробуй, не пожалеешь…

Лесник отлично знал, с чего начать разговор. Если с англичанами говорят о погоде, с немцами – о соседях, то с армянами, разумеется, о кофе.

Толстяка уже было не остановить, речь его журчала весенним ручейком. Арик говорил, что лучший кофе отнюдь не в Новом Афоне, а в Ереване, на Ваграма Папазяна, и содержит ту кофейню его родной брат, и приготовляется тот напиток богов в просеянном морском песке, на родниковой водичке, и…

Лесник изучал его – очень внимательно.

Арарат Суренович Хачатрян, бизнесмен-солнцепоклонник, был в Царском Селе личностью известной. Можно сказать, одиозной. По крайней мере, в «Листке» неоднократно писали о нем и его идее-фикс: основать в Царском Селе храм бога солнца Ара-Мазды.

Публикации были в основном скандального характера.

Однажды Арик-джан заявился на приём к заместителю главы администрации с предложением отдать под пресловутый храм один из пустующих и разваливающихся павильонов Александровского дворца. Да ещё наивно пытался при этом вручить чиновнику (при свидетелях!) охапку бутылок с коньяком «Эривань»…

В другой раз поводом для бурной газетной дискуссии послужило праздничное публичное богослужение, совершённое Араратом для всех своих царскосельских единоверцев (набралось таких аж семнадцать человек!). Особую тревогу журналистов и общественности вызвала судьба чёрного петуха, погибшего под жертвенным ножом на этой церемонии. За петуха вступились не только защитники животных, но и православная церковь, намекая на дьяволопо-клонство наплодившихся сект. Арарат Суренович отбивался на газетных страницах, доказывая, что привезённому из Армении петуху так или иначе суждено было погибнуть, и какая разница, на сковородке или жертвенном камне, а культ Ара-Мазды на десяток веков старше христианского, и неизвестно ещё, кто тут наплодился…

Были и серьёзные скандалы.

Умудрившись официально зарегистрировать местный филиал секты как общественную организацию, Арарат получил гранты от германского Института Вагнера и международной Ассоциации свободных религий. Деньги солнцепоклоннику перевели небольшие – но эмиссары упомянутых организаций весьма удивились, обнаружив вместо обещанного действующего храма – недостроенную пекарню, где предприимчивый жрец собирался выпекать лаваш (вай, пальчики оближешь! настоящий армянский, никто тут его готовить не умеет, только у меня попробуешь!).

Короче говоря, Хачатрян сделал из своей религии источник скандальной рекламы и даже беспроцентного кредитования для собственного бизнеса. Если и остальные персонажи списка Синявской схожи с Арик-джаном – понятно, почему Крокодил не спешил их отрабатывать…

Но тест провести необходимо. Разные бывают маски, и разных встречал Лесник тенятников. И есть ещё небольшая странность: зачем Хачатряну «нива»? Неужели не хватает на импортный внедорожник? Хотя, судя по обшарпанной «мазде», дела у жреца не блестящи. Не иначе как заграничные благотворители отсудили назад свои денежки…

Коньяк оказался великолепным, по крайней мере на вкус Лесника.

И удовольствие от поглощения напитка стимулировал не только его полувековой возраст, но и тот факт, что Лесник следил за руками нового знакомого – подсыпать что-либо в рюмку пьющий из той же бутылки Арарат не пытался…

Подошла Сусанна с двумя чашечками кофе на подносе. Лесник выбрал одну, внимательно посмотрев на Хачатряна – тот без сомнений и колебаний взял другую… Версию о том, что посетителей здесь травят и зарывают на заднем дворе, стоило отбросить.

(Окажись Арик-джан искомым врагом, мог бы отравить гостя легко и просто – выпив яд вместе с ним. Мог, если бы знал, что дозы ядов, смертельные для людей, тенятникам не опасны. Но вероятность подобной информированности была ничтожна, никто не станет проверять свою устойчивость к отраве приёмом внутрь мышьяка или цианида. Такие способности организма выясняются редко и случайно – как в случае с Распутиным. Лесник рисковал оправданно…) Сусанна удалилась, вновь оставив мужчин одних. На неё Лесник почти не обратил внимания. Встречаются среди тенятников женщины – но только не беременные. Репродуктивная функция тенятниц нарушается, и Т-ген передаётся лишь по мужской линии. Единственным известным исключением стала знаменитая княгиня Ольга, но это дело давнее и тёмное…

Под кофе мужской разговор потёк легко и свободно. От России естественным образом перешли к Армении, от кофе – к достопримечательностям. Поговорили о том, что древние города Армении, как и Царское Село, имеют особую притягательную силу: восхищаясь строениями талантливых мастеров, невольно вспоминаешь борьбу гордого и независимого армянского народа за свою свободу… Заявление собеседника, что продавать «ниву» он так и не надумал, хозяина не слишком расстроило.

Потом закурили – Арик «Данхилл» из пачки Лесника, Лесник – «Ахтамар» из массивного серебряного портсигара Арика (на крышке – всевидящий глаз Ара-Мазды).

Наконец распрощались – солнцепоклонник проводил гостя до дверей, прощально колыхая животом. Лесник ушёл.

Исчезновения из пепельницы окурка от выкуренной им сигареты «Данхилл» Арик Хачатрян не заметил…

Анализ трофея Лесник провёл чуть позже, вернувшись к сельхозакадемии, – необходимые принадлежности остались в «ниве».

СР-тест по слюне был несколько сложнее, чем по капелькам пота – пришлось выдержать окурок «Данхилла» (заранее обработанного реагентом) в специальном растворе в течение двух минут, потом добавить калибратор – и лишь затем опустить в пробирку тест-полоску…

Полоска цвет не изменила. Стало ясно, что сведения, собранные журналисткой о местном ревнителе бога Ара-Мазды, вряд ли когда-нибудь ещё понадобятся.

Хачатрян был ловким дельцом невеликого полёта; возможно – ни во что не верящим жуликом, спекулирующим на вспыхнувшем интересе к позабытым религиям; возможно – кем-то ещё…

Но не тенятником.

Обидно, подумал Лесник, закрывая кейс с экспресс-лабораторией. После выкуренной сигареты обоняние несколько часов будет приходить в норму – а сейчас ничем не отличается от среднестатистического… И все зря.

Жозефина Генриховна остановилась, не дойдя до подъезда.

– Ты со своей кройкой и шитьём все делаешь с изнанки! – проорал мужской голос из раскрытого окна первого этажа. Тут же откликнулся женский, не менее громкий: