Наш сопровождающий ушел, чтобы проверить вещи, и оставил нас с Эриком одних в зеленой комнате.

– Ты выглядишь так, словно серьезно задумался, – заметил я. – Перебираешь все в голове в последнюю минуту?

– Я как раз решал, какой должна быть моя завершающая история. Пожалуй, я расскажу о том, что произошло вчера днем, когда я был в офисе.

– Что-то, чем бы ты хотел сперва поделиться со мной?

– Почему бы и нет. Мне позвонил продавец. Он пытался втюхать мне какую-то постоянную пенсионную недвижимость.

– Постоянная пенсионная недвижимость? Что, черт возьми, это значит? – спросил я.

– Так мы корректно называем «место под могилу» в 2000 году. Так или иначе, я сказал ему «нет, спасибо» и повесил трубку. Десять минут спустя он перезвонил мне и сказал: «Знаете, мистер Брэттон, ваше пребывание на планете Земля – это не более чем одно мгновение, но ваше время после этого – вечность».

– Это очень хороший рекламный ход. Что ты на это ответил?

– Позволь мне выразить это так: ты и я проведем вечность с Элейн, навсегда удалившись на прекрасный склон холма в Форест-Лоун! – рассмеялся он. – Вся эта ситуация заставила меня задуматься о том, как люди часто говорят, что хотят, чтобы их жизнь сложилась успешно. Ты когда-нибудь слышал фразу: «Я хочу уйти победителем»?

– Да, и не один раз. Я и сам говорил что-то подобное.

– Я тоже так говорил, но только сейчас понял, как это глупо. Принимая во внимание статистику, если мы продолжаем бросать себе вызов до самой смерти, то велика вероятность, что самая последняя попытка окажется неудачной. Представьте себе, что… последним поступком самых успешных людей в мире будет потерпеть неудачу!

– Я уже многого добился, Эрик, – продолжил мой близнец. – Но мне всего тридцать восемь. Я думаю, у меня есть еще лет сорок, а может быть, и больше, чтобы совершать великие дела. Одному Богу известно, какие успехи ждут меня в будущем, в нашем будущем, но я на сто процентов уверен, что, какими бы они ни были, единственный способ их достичь – это продолжать рисковать, рисковать и проявлять невероятное мужество.

* * *

Сопровождающий вернулся и повел нас вверх по лестнице в сторону сцены как раз в тот момент, когда Эрика представили публике. Мы поднялись на самый верх лестницы, я и мой двойник, и именно тогда он наклонился и еле слышно начал шептать мне в ухо. Его голос был таким тихим, что я едва расслышал слова из‐за рева толпы, которая начала приветствовать его.

– Не думаю, что твое появление здесь – это случайность. Я думаю, что тебе был дан дар, шанс увидеть, какой может быть твоя жизнь, если ты захочешь этого достаточно сильно.

– Не уверен, что я так же хорош, как и ты, – ответил я.

– Ох, Эрик, ты все еще не понимаешь, да? Я не лучше, чем ты. Я… и есть ты. Я – это ты, которым ты должен стать. Я – лишь видение, призрак твоего потенциала. Само собой, при условии, что ты готов сделать все, что потребуется. Да, это и правда самый настоящий подарок тебе… я очень хочу, чтобы ты принял этот подарок!

Он положил руку мне на плечо и крепко обнял. В этот момент я понял, о чем он говорит. Он был лишь моим потенциальным будущим, и это он нуждался во мне. Ради него я должен был преодолеть собственные ограничения, иначе он попросту никогда не будет существовать.

Эрик прервал наши объятия и направился к центру сцены, чтобы обратиться к ликующей толпе, которая ждала его выступления… выступления, которое изменит их жизнь, если они позволят… Выступления, которое, я знал, может изменить и мою.

В этот момент мужчина в наушниках похлопал меня по плечу.

– Прошу прощения, – сказал он. – Но оператор говорит, что вы попадаете в кадр. Нам нужно, чтобы вы покинули лестницу.

– Конечно, – ответил я.

Но когда я повернулся, чтобы спустить вниз, каблук моего ботинка зацепился за ступеньку. Я потерял равновесие. И пока я медленно падал с лестницы на этаж ниже, единственной мыслью было… нет, только не снова!

Первое, что я помню, было то, как Элейн сказала кому‐то: да, она все еще хочет поговорить с доктором Вайсом снова, и да, она помнила, что встречалась с ним только вчера вечером, и да, она понимала, что звонит в воскресное утро. А эта девушка нелегко принимала «нет» за ответ!

Второе яркое воспоминание – медленная пульсирующая боль за правым ухом.

Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на больничной койке. Элейн была увлечена разговором с медсестрой, а Карл сидел рядом и читал журнал «People».

– Ты разве не должен заниматься счетоводством? – обратился я к Карлу. – Сейчас все еще середина налогового сезона, не так ли?

Карл оторвался от журнала, а Элейн, развернувшись, подбежала к кровати со слезами на глазах.

– Я так волновалась! – вот и все, что она смогла выговорить.

– Какой сегодня день? – спросил я.

– Воскресенье. Бог знает каким образом, рано утром в четверг ты упал с кровати и ударился головой.

– Я провалялся в отключке четыре дня! – ошарашенно воскликнул я.

– Да. Доктор считает, что сначала ты ударился о тумбочку, а потом еще и об пол. Двойной удар привел к серьезному сотрясению мозга. Мы все ужасно волновались, – сказал Карл, облегченно улыбаясь.

Медсестра вернулась и измерила мой пульс и другие показатели. Минуту спустя она сообщила нам, что все выглядит нормально и что доктор скоро придет. А пока, сказала она, мне надо отдохнуть.

В течение следующих двадцати минут я рассказывал историю о том, как проснулся через десять лет и встретился с самим собой. Я поделился тем, что я узнал и что понял о своей карьере и своей жизни. Я даже рассказал Карлу о том, как играл в гольф на Пеббл-Бич. Он сказал, что это звучит замечательно и что нам следует запланировать игру там в ближайшее время. Только, само собой, как только налоговый сезон закончится.

Пока мы ждали прибытия доктора, я вдруг вспомнил о вырванной странице, но последовавшие за этим поиски ничего не дали.

Все казалось таким реальным, и было почти невозможно поверить, что это просто сон.

Однако именно это со мной и приключилось… просто сон.

Сентябрь часто бывает самым жарким месяцем года в Южной Калифорнии, и этот год не стал исключением.