Парень показал пальцем на одну из арок, вход в которую преградили два громадных огра. Я страдальчески вздохнул, понимая, что сделать работу втихаря не удастся. Придется для начала идти к местному начальнику и просить об открытии двери.

Огры, заметив на себе чужой пристальный взгляд, оскалились. В два человеческих роста, с грязно-синей кожей, когтистыми лапами и грудой переплетенных мышц – они мало походили на дружелюбных ребят, которых можно подкупить или обмануть. Уродливые морды с длиннющими клыками, широкими зенками и приплюснутыми носами ясно говорили: не суйся, а то пожалеешь. Интересно, где маг-правитель их откопал? Представители иных рас редко появлялись во Флеверте и еще реже нанимались к людям на службу.

– Ждите здесь. – Мальчишка правильно истолковал мой взгляд. – Я приведу главного. Он откроет путь и даст проводников с факелами.

Не успел я ответить, как паренек умчался. Отвернувшись от огров, я уселся на камень и замер, вслушиваясь в неуловимый для обычного уха звук – свист ветра в мире теней, повествующий об активности призраков. Эх, Кристиан, какой же ты болван! Что за демон дернул тебя хвастать силой и открывать Зеркальные врата? Но самое интересное: как он смог найти столь неприхотливую к нашим условиям тварь? Обычно хищники жили в нашей реальности несколько часов, а затем исчезали. Этот же крокодил и не думал возвращаться домой. Мне упорно казалось, будто его удерживает нечто загадочное – что-то, чему пока нет объяснения. Вот Кристиан на ноги встанет, я из него все жилы вытяну, но узнаю, как действовало заклятие призыва.

Теоретики делили существ Недриарна на восемь классов. Первые пять классов обозначали хищников – опасных для человека тварей, способных покалечить или убить. Крокодилы обычно относились к пятому – самому спокойному классу хищных монстров. Они, как правило, были медлительны и неповоротливы, в материальный мир выбирались редко и народ попусту не тревожили. Наш же аллигатор на спокойную зверюшку не тянул. Он ухитрился убить прикоснувшихся к нему магов и чуть не отправил на тот свет излишне самоуверенного заклинателя. В результате мне пришлось две недели следить за Крисом, дабы тот не откинул копыта. Роль няньки бесила меня до нервного тика и дрожи в коленях, но среди адептов ордена не нашлось других мало-мальски толковых заклинателей, способных приглядеть за Кристианом и не дать ему кануть в Лету. Вот и пришлось мне вместо того, чтобы заниматься важными делами, штопать жуткие шрамы и вытаскивать дух этого идиота с тонкого мостика, протянувшегося между жизнью и смертью.

На месте Кристиана я бы никогда не решился на людях призывать хищника. Куда проще и безопаснее вытаскивать из небытия существ шестого и седьмого класса – бесславно умерших людей, чьи души не нашли путь в мир мертвых и остались в Недриарне. На худой конец Крис мог бы позвать тень – человеческое отражение, относящееся к восьмому классу. Тень нельзя перенести в нашу реальность, но можно, обуздав ее, контролировать одного из тех магов, что находились в злополучном зале и безрассудно отбрасывали тень прямо в цепкие руки заклинателя. Такая демонстрация силы была бы на редкость впечатляющей и убедительной. Если меня вновь попросят показать свои возможности, я непременно зачарую чью-нибудь тень, например, Юэдда. Уж тогда наглый советник пожалеет об остром языке и длинном носе.

Из сладких грез, где загипнотизированный Юэдд прыгает по полу и изображает курицу-наседку, меня вывел все тот же мальчишка – маг погоды. С собой он привел кого-то из старших колдунов и целую толпу воинов с мечами и топорами. Про себя я усмехнулся: какой прок от железа, если ты идешь воевать с хищным призраком? Монстр порвет тебя за секунду, а ты его и уколоть не сумеешь.

– Здравствуй, Эриан, – кивнул мне старший волшебник. – Мы рады тебя видеть. Появление твари Недриарна – слух, но, к моему величайшему сожалению, слухи часто оказываются правдой.

– Откройте арку, – без лишней болтовни, столь любимой всеми волшебниками, потребовал я. – Проводники мне не нужны, от них проку не будет.

– Вы чувствуете хищника?

– Да, он рядом.

– Ведьма!

– Ведьма!!!

– Хватай ведьму!!!

– Жги ее!!!

Голоса становились все отчетливее. Лай собак и грозные восклицания уже не казались отдаленным эхом. «Инквизиторы совсем близко, – с ужасом подумала Ория. – Они догонят меня! Сожгут на костре!»

Женщина упорно пробиралась сквозь густую лесную чащобу, раздвигая обессилевшими руками сухие ветви и колючий кустарник. Только бы не упасть! Только бы не рухнуть на сырую землю и не умереть от страха! Скромное платье Ории превратилось в лохмотья, рукава изодрались, мягкие волосы стали похожими на клочья сена. Ладони от острых шипов стали напоминать вздувшиеся окровавленные культи; лицо, терпеливо переносящее удары тонких, точно хлыст, веток, обратилось в уродливую, покрытую ссадинами маску. Женщина бежала сквозь лес, забыв о боли. Ее гнал страх – холодный, жестокий, омерзительный. Не останавливаться, забыть об отдыхе, отринуть мысль о сдаче инквизиторам. Подлые изуверы не щадят никого – ни женщин, ни детей, ни стариков. Им все равно, кого убивать. Главное – исполнить волю Далеара, бездушного бога, желающего истребить всех, кто дерзнул слишком высоко задрать голову.

– Она здесь!!!

– Собаки взяли след!!!

В голосах отчетливо слышалось ликование. Сейчас, когда мир уснул в крепких объятиях мрака, собачий нюх и острое зрение – лучшие помощники. Ория надеялась лишь на то, что ночь укроет ее черными крылами, закутает в темный туман, спрячет от глаз злых преследователей. О, как же она ошибалась! Ночь – спутница и преданная служанка Далеара, его сила и опора. Ночью мощь беспощадного лорда возрастает, становится всеобъемлющей и всепоглощающей. Она отнимает у людей почти все, но главное – веру в спасение. Нет свободы там, куда устремлен взор ангелов смерти.

Последние силенки оставили Орию. Она могла бы еще найти укрытие в не столь далеких скалах, но обремененное ребенком чрево забрало последнюю надежду. Сын, которого женщина носила уже много месяцев, казалось, ощущал страх матери и рвался наружу – к теплу и свету. «Только не ребенок, – в ужасе думала Ория. – Только не мой нерожденный сын… Он должен жить… Он не может погибнуть, так и не узрев солнца».

Топот сапог стал еще более отчетливым. Сквозь окутанные тьмой кусты пробились первые огоньки факелов. Женщина – усталая, израненная, обессиленная – попыталась забиться под засохшую корягу, но не смогла. Мышцы превратились в тугие пучки горных трав, ноги отказались повиноваться, изуродованные колючками руки безвольно повисли. Ей захотелось сжаться клубочком, закрыть глаза, отринуть плотскую жизнь и заснуть вечным сном. Она верила, что после смерти ее душа возродится в новом теле. Это поверье – последний пережиток старой веры – святая инквизиция искореняла всеми возможными способами, но простой люд упорно продолжал рассказывать несмышленым внукам о лучших временах, когда в славном королевстве Флеверт не было ни инквизиторов, ни белых палачей.