Мы мчимся по окружной на очень большой скорости, но мне совсем не страшно, потому что сидящий рядом парень кажется мне очень надёжным и уверенным в себе. Я украдкой рассматриваю его профиль — у него красивый лоб, прямой аккуратный нос, а губы… Ох уж эти губы!

Я вдруг понимаю, что очень хочу знать его имя. Оно обязательно должно быть красивым и сильным, и не на «А». Имена всех моих братьев начинаются на первую букву алфавита, и мне тоже надлежало быть Аннушкой, но дата моего рождения сбила моих родителей с намеченной цели. И вот я — Марта, рождённая восьмого марта.

Друзья говорят, что я лишена дополнительного праздника, но я так не думаю — мой день рождения всегда сказочно прекрасен, а я чувствую себя обожаемой принцессой для армии родных и любимых мужчин. Спасибо вам за них, мама и папа! И спасибо за то, что я Марта, и за то, что Антон, рождённый в августе, не Августин.

Я уже достаточно осмелела для того, чтобы представить по именам себя и брата, и узнать имя нашего нечаянного водителя, когда в моей сумке оживает телефон. Этот рингтон сейчас совершенно не к месту — зачем, спрашивается, имениннику звонить своей бывшей девушке с утра пораньше? Неужели хочет, чтобы я его поздравила?

Я глушу звонок и облегчённо выдыхаю, когда настойчивый абонент исчезает с экрана. Правда, ненадолго, потому что спустя минуту Игорь начинает звонить снова.

— Котён, кто там такой настойчивый? Может, уже ответишь? — подаёт голос Сашка.

Проснулся! Похоже, наушники у него в ушах лишь для видимости. Я ничего не хочу пояснять Сашке и неохотно отвечаю на входящий вызов.

— Алло, — произношу очень тихо, а водитель деликатно приглушает музыку в салоне.

И в этой тишине из динамика раздаётся зычный голос Игоря:

— Привет, малышка, я уж думал, ты меня игноришь. Рад, что это не так!

— Привет, мне не очень удобно говорить, — специально не хочу называть Игоря по имени, но Сашка-вездесущий уже горланит:

— Если это твой ушастый дятел, передай ему, что отныне пусть звонит твоему секретарю.

— Ты с кем там? — спрашивает Игорь уже намного тише. Можно подумать, это его касается.

— Я перезвоню, — выпаливаю я и сбрасываю вызов.

Конечно, я не собираюсь ему перезванивать, но вымучивать неприятный диалог в присутствии других слушателей я не намерена. Тем более Сашка будет не только слушать, но и активно комментировать.

Поворачиваюсь к брату — тот сияет, как новенький червонец. Убийственного взгляда для него недостаточно и я провожу ногтем большого пальца себе по горлу. Мой угрожающий жест ещё больше веселит Сашку, и он дурашливо завывает:

— За что, маленькая, пощади? Я лишь пытаюсь избавить тебя от твоего вислоухого ухажёра! Переадресуй все звонки на меня, мне есть что ему сказать.

— Ты, что ли, мой секретарь? — шиплю ему.

— А почему бы и нет? Я очень умён и прозорлив, и язык у меня подвешен. Во мне вообще скрыт гений.

— Вероятно, он крепко спит, — подытоживаю неожиданный Сашкин самопиар и отворачиваюсь от него.

Успеваю заметить, что наш водитель ухмыляется и пока мой запал не потух, быстро произношу:

— Простите, что мы до сих пор Вам не представились. Меня зовут Марта, а словоохотливый парень на заднем плане — мой брат Александр.

— Отлично, — бормочет водитель вместо «Очень приятно» и бросает на меня, как мне кажется, удивлённый взгляд. А потом вдруг кивает, и его губы растягиваются в открытой и радостной улыбке.

Моё сердце замирает от восторга — какая прелесть! Этому парню стоит чаще улыбаться, и мир будет принадлежать ему. И я тоже… О, Господи, о чём я думаю?!

Но очаровавшая меня улыбка неожиданно тает, лоб хмурится и вместо его имени я слышу странный вопрос:

— Сводный брат?

— Почему сводный? — произносим мы с Сашкой в один голос.

— Родной, — дополняю я информацию.

Взгляд моего соседа сначала немного странный, потом снова равнодушный и мне кажется, что нам не суждено узнать его имя. Я ничего не понимаю, разве брат — это плохо? Зато сразу же ясно, что я не могла устраивать эти вопли за стеной. М-м… А кто тогда мог? Ой, а зачем он спросил, сводный ли, что он подумал?

Этого мне тоже не узнать, потому что машина тормозит на площади перед универом, и нам следует покинуть любезно предоставленный транспорт.

— Удачи, — равнодушно произносит наш добрый извозчик и теряет к нам всякий интерес.

— Он что, всегда такой придурок? — спрашивает Сашка, когда машина исчезает из виду.

— А ты такой придурок только по четвергам? — взрываюсь я. — Ты не заметил, что мне даже имя его не известно? Так откуда мне знать, какой он всегда?

— Си-и-истер, тебе явно нужен мужчина, ты стала очень злая, — Сашка обнимает меня за шею, чмокает в висок и быстро отпрыгивает в сторону.

— Че-го-о? — поворачиваюсь я к нему, мимоходом отмечая, что снова стала для него «систер».

— О, нет, только не этого мужчину, — Сашка тычет пальцем мне за спину и хохочет.

Оглядываюсь, как дурочка — ни «не этого», и никакого другого мужчины за мной нет, но и предъявить за это некому — Сашки тоже след простыл. Ну, какой же он… балабол.

Моё настроение под стать погоде — переменчивое и стремится к нулю. Теперь крупными хлопьями валит снег, и это после проливного дождя. И Сашка здесь совершенно ни при чём, в смысле и снег не он нагнал, и озадачил меня тоже не он.

Это всё ОН — тот, чьё имя осталось тайной, чей взгляд, казалось, смотрел прямо в душу, и чья замечательная улыбка погасла на моих глазах. Почему?

А почему это, собственно, должно меня заботить? Совершенно очевидно, что мой сосед странный, если не сказать — чокнутый. И причина его неадекватности точно не во мне.

*****

— Привет, малыш, — Игорь ловит меня за руку на выходе из женского туалета.

— Привет, ты сюда? — я киваю на дверь позади себя и стараюсь высвободить руку.

— Нет, конечно, — он улыбается так, словно между нами всё по-прежнему, — я тебя специально здесь жду.

Эта информация не кажется мне приятной, но я рада, что успела привести себя в порядок и почистить обувь. Перед бывшим мне вовсе не хочется выглядеть замарашкой. В памяти тут же всплывает вечер, когда я готовилась ко дню влюблённых. Как сладко ныло в груди от предвкушения моей первой близости с любимым мужчиной…

Сейчас, вот прямо в эту минуту, я вдруг понимаю, что всё к лучшему. А мои душевные муки и слёзы — это наказание за ошибку. Ну, что ж, две недели страданий — не так уж много за подаренный выбор. Да, судьба предоставила мне выбор или это сделал Игорь, или Янка — теперь не важно. А важно то, что сейчас я свободная и могу снова влюбиться, вообще всё могу переиграть в своей жизни. Наверное, всегда могла, но не понимала.