«Включить» чувство вины у женщины очень просто, это переживание является базовым в психологии девочек наряду с чувством стыда, чувством обиды – пассивными переживаниями. У мальчиков психологическую базу составляют агрессия, страх, протест, отказ – активные чувства.

Чувство вины – это обращенный на себя гнев. Если девочка или взрослая женщина не может решиться отразить удар, не справляется с жесткими требованиями со стороны, гнев на родителя присваивается, вектор направляется внутрь, на себя. Я бы сказала, что чувство вины – это вариант травмы отвержения со стороны родителя, когда взрослый психологически или даже демонстративно отказывается от ребенка в наказание (за провинность, например) или просто потому, что у него дурное настроение: «Уходи, ты мне мешаешь!», «Моя дочка не может быть такой упрямой». Когда родитель отвергает радость, удивление, гнев, страхи ребенка, тот переживает сильнейшую обиду. В психике ребенка желания и одобрения расщепляются на две независимые сущности. Ребенок становится неуверенным в своих желаниях, а его общая самооценка, которая зависит от количества полученных извне одобрений, падает.

С приступами чувства вины, ностальгии по прочной, хотя и мучительной, привязанности придется разбираться. Особенность поведения зависимых личностей в том, что они стремятся увернуться от ответственности за свои поступки, за свою жизнь.

Женщине проще идти в фарватере психологически и физически более сильного мужчины. Это нормально. Все хорошо до той поры, пока мужчина не начинает требовать от женщины невозможного – полной покорности, подчинения свои интересам, отказа от своих планов, друзей, свободы, а за упрямство и ослушание начинает наказывать, дистанцируясь от нее.

Чувство вины парализует зависимого человека, потому что логика этого переживания предписывает наказание: виноват – будешь наказан. Угроза наказания – морального, публичного, астрального, физического – окрашивает перспективу отношений в трагические тона. Чувство вины деморализует, если наказание воспринимается как неизбежное и одновременно как несправедливое. Остается только ждать роковой развязки. Напряжение возрастает с каждым днем. Сознание ищет выхода – оправдания, помощи, уединения…

Попытки уединиться, добровольно отказаться от прелестей жизни, принести свои интересы в жертву – это часто способ опередить приговор, избрать самонаказание. Интересно, что, даже избавившись от своего обидчика (например, если он нашел себе другую жертву), женщина может вести скромный, полный труда и тревог образ жизни, как будто бережет свою способность повиноваться для следующего деспота. Такова сила привычки жить и чувствовать себя зависимой.

Если кто-то из родителей, отличаясь избыточной критичностью, контролем или жестокостью, обвинял и наказывал ребенка за малейшую провинность, если масштабы наказания были непосильны для детской психики, усиливали тревожность и стимулировали страхи, для взрослого человека уже малейшего намека может быть достаточно, чтобы включить программу «во всем виноват ты – и наказание неизбежно».

Дети, которые выросли в условиях психологического или физического насилия, иногда больше всего мечтают о покое. Активное общение с людьми, особенно незнакомыми, может повышать тревожность. Лучше уж держаться подальше от людей, которые слишком часто были источником боли и страдания. Отношения с мужчинами у зависимых женщин может строиться так же, как и отношения с родителями, – как откуп: сделать то, что он хочет, чтобы отстал, выполнить работу по дому или другие требования, лишь бы не подвергаться санкциям, лишь бы оставил в покое. А самой забиться в угол и тихо чем-то заняться – вязать очередную пару носков или чистить до изнеможения кастрюли на кухне.

Тревожных людей часто успокаивает рутинная работа, которой человек независимый, с яркими потребностями старался бы избежать. Это способ оправданного отстранения от решения психологических проблем, особенно если нет опыта и, следовательно, нет способа разрешить застарелый конфликт.

Идут годы, и люди приспосабливаются, даже привыкают к тюремному режиму, адаптируются к тяжелым болезням, инвалидности. «Люди переживают потерю близких людей, – рассуждает жертва, – а я все-таки еще жива». Стоит ли горевать по поводу потери своего Я? Низкая самооценка, низкая ценность жизни как таковой помогают смириться с рабством.

Жертва выбирает не-выход из отношений созависимости, потому что это трудно и страшно: еще неизвестно, что получишь взамен, зато понятно, что потеряешь, – человека, которому ты нужен. Выход из рабства – это побег, протест, борьба, сопротивление. Это открытый конфликт и личностное восхождение. Нет, ослабевшая, обескровленная жертва скорее предпочтет остаться в расчете на то, что все как-то само разрешится. Такова судьба.

Там, где нормальная женщина начнет отстаивать себя, жертва будет искать новые способы приспособиться и угодить обидчику, перебирая вариант за вариантом, как Золушка горох. Иногда за упрямым желанием добиться счастья ценой лишений и отказа от своего Я стоит представление о своей особой миссии, об особых возможностях и способностях. По этой причине даже женщины с психологическим образованием ведут себя как жертвы. Ведь она уверена, что от ее компетенций, усилий, ума, терпения и хитрости (!) зависит качество отношений. Должны пройти годы, чтобы она сказала: «Психология бессильна там, где хотя бы один из партнеров стремится подчинить своим интересам другого, где идет борьба за власть, а не любовь!»

Женщина пытается совладать с чувством вины. «Как мне избавиться от этого гнетущего чувства вины?» – спрашивают часто клиентки. Чувство вины всеобъемлющее, тотальное, оно захватывает сознание и парализует волю, поэтому его трудно осознать.

Движимая чувством вины женщина старается сама выбрать меру своего наказания или способ откупа. Кажется, что единственной привилегией жертвы остается выбор меры и формы наказания (самым безобидным считается рутина). Рабыня любви, зависимая женщина с таким энтузиазмом берется за отбывание повинности, что со временем уже и сама начинает верить, что это было ее добровольное посвящение. «Я это делаю для любимого. А чем еще должна заниматься жена, как не заботиться об интересах любимого?»

«Я стираю-убираю, весь дом на мне…» Это тоже вариант торга, попытка предъявить счет мужу и перебросить мячик «чувства вины» на его сторону. Особая старательность жены может раздражать мужа, который понимает, что им манипулируют, поскольку его долг растет как на дрожжах и не сегодня завтра счет будет предъявлен. Стараясь избежать суда, публичных обвинений (а он знает, что жена у него за спиной все равно жалуется и подругам, и родственникам на него), муж начинает вести себя агрессивно, чтобы устрашениями остановить супругу. Он не хочет, чтобы его территория контролировалась со стороны. Он настаивает на изоляции и закрытости границ семьи, лишая тем самым жену последней психологической поддержки.

Некоторые психологи считают, что чувство вины особенно присуще людям, чутким к справедливости, к поиску правды. Если человек по каким-то причинам нарушил принцип равенства, лежащий в основе большинства теорий справедливости, он испытывает чувство вины, а если близкий человек «отхватил» лишнее, отобрал что-то важное у него, то вместо чувства вины возникает чувство обиды. Вина и обида – два сообщающихся сосуда, качели; чем выше уровень выраженности одного чувства, тем ниже другой. Людям с такой чувствительностью к справедливости можно только посочувствовать – их переживания изменяются в нижнем регистре, счастье хрупко и мимолетно, а гармония в отношениях наступает редко.