Он выскочил на песок.

Вокруг, насколько просматривалось взглядом, простирались песчаные пляжи и коралловые рифы. Могучий океан спал, мерно выбрасывая на песок сонные волны. Ярко светило солнце. На небе – ни облачка. Одним словом – рай, как его представляют жители бетонных мегаполисов.

Мы прилетели на россыпь красивейших островов в трехстах километрах восточнее Таити. Туамоту, они же Пуамоту и Пти-Бас – почти сплошь атоллы, острова из кораллов с лагунами внутри. «Почти» – из-за пяти вулканических островов, все остальные – коралловые. Здесь находится каждый пятый из всех коралловых островов мира. Около тысячи квадратных километров атоллов на пятнадцать тысяч населения, если не изменяет память. На больших островах росли громадные панданы и баньяны, более двадцати пяти метров высотой, сверху они походили на густые заросли. Средние по размеру острова обходились кокосовыми пальмами, остальные кое-где покрывал кустарник. С пресной водой на Таумоту была напряженка. Среди прочих атоллов здесь находились известные Муруроа и Фангатацфа, где французы проводили ядерные исследования. Мне, как понимаю, о радиации можно не заботиться, чертог вылечит, а моему спутнику, если залететь именно туда, придется несладко. Не сразу, конечно. Захочется сделать подлость – отвезу его на чудный пляжик.

Брысь, позорные мысли. Если при моем всемогуществе мне захочется сделать подлость – я не достоин чертога.

Безлюдный атолл, где мы приземлились, был мне знаком. Здесь случилась беда с Челестой. Когда Альф попросил тепла и солнца, я подсознательно направил корабль-чертог сюда, на памятное место.

Насчет приличий Альф не заморачивался, у кромки воды он скинул с себя все и голышом ринулся в воду. Обычный парень, хорошо накачанный, крепкий. С пультом – бог, без пульта – никто. Достаточно мне закрыть проем…

Я глядел, как ныряя и плавая, Альф получает удовольствие от каждого движения, раньше это было для него обыденностью, сейчас – счастьем.

«Если меня укусит акула…»

Надо ли его спасать, если такое случится? Он пытается стать мне необходимым, вбрасывает «крючки с наживкой», и они работают – я до жути заинтригован. Я хочу услышать его историю. Мне нужно знать, как правильно пользоваться чертогом, откуда он взялся и что из себя представляет. Но.

Если Альфа укусит акула, я не стану его спасать и лечить. Любого другого спасу и, если состояние смертельно, восстановлю обязательно, только не Альфа. Никакая сила в мире не заставит меня в трезвом уме и здравой памяти протянуть нитку медальона на две шеи, если вторая шея принадлежит бывшему владельцу чертога.

Глядя, с каким наслаждением Альф плещется в океанских волнах, тоже захотелось искупаться. Составить компанию?

Исключено категорически. Я мало знаю о свойствах чертога и пульта. Снаружи Альф может отобрать у меня медальон. Мне нельзя покидать чертог, где я под защитой. Понадобится выйти – сначала отвезу Альфа куда-нибудь и высажу на время, пока не улажу внешние дела. Только так. Это не просто лучший, а единственный вариант сосуществования, в котором для меня не таится угрозы. Только бы не попасться на провокацию. Начнет тонуть – пусть тонет. Впрочем, такой, как Альф, не утонет. Такое не тонет.

Когда он вернулся, я ждал на прежнем месте, сидя на кресле, которое, как выяснилось, прежде служило алтарем для неизвестных целей.

– Что ты рассказывал девицам из Запрядья? Мне цитировали новое понимание истории и кучу всевозможных фактов.

Усталый, довольный и мокрый, Альф с блаженством растянулся прямо на полу.

– Запудрить мозги очень легко, – брезгливо отмахнулся он. – Официальная история – наука договорная. Кто-то с весом в научном сообществе на основе известных на то время или удобных ему фактов выдвигает теорию, ее принимают, и версия становится частью истории. От этой работы, как непреложного факта, отталкиваются в своих работах следующие исследователи, на нее ссылаются, ее цитируют. Факты, которые не укладываются в договорную историю, ученое сообщество игнорирует. Не отрицает, а умалчивает. Типичная отговорка: «Очевидец ошибался». Неудобные факты ученые пытаются скрыть, чтобы не потерять звания, должности и финансирование, но невозможно скрыть все. Большинство таких фактов находится в свободном доступе, я выпячивал их и на получившейся основе создал свою теорию. Если со временем моих последователей станет больше, чем традиционных историков, официальной историей станет именно моя версия, ее и будут преподавать в школах как единственную и неоспоримую: «Альфалиэль сказал людям…» – Альф криво усмехнулся. – Знаешь, откуда взялась десятитысячелетняя история Древнего Египта? Ученые нашли список царей, кто кого сменял на троне. Годов царствования указано не было, поэтому каждому имени в списке тупо дали по тридцать три года, в сумме получилось десять тысяч лет. Когда одно имя встречалось несколько раз, ему присваивался порядковый номер, и появлялся новый царь с очередными тридцатью тремя годами у власти, хотя старый царь мог быть свергнут и после короткой междоусобицы, скажем, длиной в месяц, вернуться на трон, и такое могло случаться неоднократно. Кого волнуют такие мелочи? Кого волнуют, того в обойму материально обласканных историков не возьмут. Какой сейчас год?

– А что?

– Ответ правильный. Никакой разницы. Нынешняя хронология писалась не для всего мира, как думают ученики в школе и несвязанные с наукой-историей взрослые дяди и тети. Пришедшие к власти Бурбоны заказали нужную хронологию, чтобы оправдать свои «древние» права на трон, а кто за девушку платит, тот ее и танцует, не правда ли? Тот же Нострадамус, например, составил шесть равнозначных вариантов хронологии, тоже с использованием каббалы как основы для высчитывания сроков правления и назначения событиям нужным дат.

– «Тоже»?

– Тоже – в том смысле, что как у Скалигера и Петавиуса, отцов принятой ныне хронологии. Оба были помешаны на нумерологии. Процитирую отрывок из книги «Метод легкого познания истории» конца шестнадцатого века, он впечатляюще показывает, как писалась история: «Квадрат двенадцати – сто сорок четыре, а куб – тысяча семьсот двадцать восемь. Ни одна империя в своем существовании не превысила суммы этих чисел, поэтому большие числа должны быть отвергнуты. Сферических чисел, включенных в великое число, четыре: сто двадцать пять, двести шестнадцать, шестьсот двадцать пять, тысяча двести девяносто шесть. Посредством этих нескольких чисел, во множестве которых имеются несовершенные, не квадраты, не кубы, нам позволено изучать чудесные изменения почти всех государств. Во-первых, начиная с куба двенадцати, про который академики говорят, что это великое и фатальное число Платона, мы обнаружим, что монархия ассирийцев от царя Нина до Александра Великого воплощает это число в точности…» Нормально? Далее: «Хотя среди писателей существуют великие расхождения о времени рождения Христа, еще Филон, который считается наиболее точным из древних, относит это к три тысячи девятьсот девяносто третьему году. Лукидий от этого года отнимает три, Иосиф Флавий прибавляет