Послышались чьи-то шаги. Из-под двери я увидела ноги, обутые в туфли от «Док Мартенс». Над кабинкой показалась женская рука, напоминающая лапу гончей собаки. Рука ощупала дверь и сняла с крючка мою сумочку.

— Эй!.. — закричала я и распахнула дверь.

Женщины и след простыл.

Это был классический прием воровства. Я поспешно натянула джинсы, задернула молнию, выскочила из кабинки и побежала по коридору.

Напоровшись на Брэнда, я отскочила назад. Брэнд был крупным мужчиной. Под спортивной кашемировой курткой угадывались мощные мышцы. От него шел кислый, тюремный запах. Щеки покрывала седая щетина.

— Осторожнее, — бросил Брэнд.

Глаза странного зеленовато-коричневого цвета, источали злобу. Толкнув меня, он направился к бассейну.

Я побежала за ним, оглядываясь на ходу в поисках женщины в туфлях от «Док Мартенс». В отеле был внутренний двор с лужайкой, высокими пальмами и бассейном. Там играли дети, вода в бассейне поблескивала под лучами солнца. Брэнд шел в дальний конец дворика. В руке он держал карточку-ключ.

Женщины видно не было.

Ну и черт с ней! Я побежала в холл. Моя сумочка лежала полуоткрытой на декоративной кадке. Рядом с сумочкой покоился бумажник. Я проверила его: наличные, водительское удостоверение, карточка социального страхования и кредитные карточки исчезли. Исчез и сотовый телефон.

От отеля на полной скорости отъехал серебристый «мерседес».

Я попросила портье вызвать полицию.

Ко мне подошла расстроенная менеджер. Извинившись, она сказала:

— Мы очень сожалеем по поводу случившегося, ваше пребывание в мотеле, мадам, будет оплачено за счет фирмы.

Это был маленький проблеск добра среди огромных туч зла.

— Я как раз собиралась снять номер. Меня зовут Эван Делани. Не найдется ли у вас комната рядом со сто двадцать седьмым номером?

«Конференция писателей на Ист-Бич» — так официально называлось мероприятие, но точнее его можно было бы назвать «Двухдневное художественно-литературное похлопывание друг друга по плечу». Это был взрыв хаоса под контролем группы писателей, которым удалось подавить свои неврозы и чувство зависти на время аренды конференц-зала гостиницы. В середине следующего дня я приехала в эту гостиницу, чтобы провести семинар. Здание выходило окнами на бульвар Кабрильо, на площадки для игры в пляжный волейбол, на верфь «Стирнс» и на поблескивающий мелкими солнечными зайчиками океан. По голубому небу проплывали облака, подобные раздутым парусам. Настроение у меня было отвратительное.

Утро ушло на то, чтобы аннулировать кредитные карточки и получить дубликат водительского удостоверения. Позвонили из ателье для новобрачных и сообщили, что листок с записью моих размеров утерян и необходимо снова снять мерки. И главное, Джесси передал, что Мери Васкес Дайамонд угрожает привлечь к суду его, меня и «Санчес Маркс» за предумышленное нанесение ей морального ущерба.

А сама я почти всю ночь сторожила Франклина Брэнда. Его никто не навешал, и он ничего не предпринимал. Шторы на окне в его номере были опушены. Проходя мимо двери, я слышала, как бубнит телевизор. Единственные звуки человеческой деятельности исходили из соседнего номера. Там ремонтная бригада заделывала течь в потолке. После трех часов ночи никакой кофе уже не мог удержать меня ото сна. Даже размышления над тем, кто украл мои вещи и какое отношение воры имеют к Брэнду, не заставили меня бодрствовать.

Теперь на дежурство заступил Адам Сандоваль. Он засел в моем номере. Суровый, посвежевший, он пил кофе и занимался записками брата.

На дебют в качестве лектора я явилась уставшая и раздраженная. Листы конспекта лекции я переворачивала большим пальцем, предварительно послюнявив его. Вокруг стола сидели двенадцать человек и смотрели на меня во все глаза. Они жаждали познать приемы литературного мастерства. Когда я рассказывала о структуре художественного произведения, они внимательно слушали, изредка прерывали меня вопросами и делали пометки в своих блокнотах. К большому удивлению, я получала от этого удовольствие.

К концу второго часа я, хотя и охрипла, почувствовала прилив физических и духовных сил. «А ведь так, не ровен час, и привыкнуть можно к успеху», — подумала я.

После лекции ко мне подошла пара слушателей. Мужчина и женщина разменяли пятый десяток. Опрятно одетый мужчина протянул мне руку и представился:

— Тим Норт. Превосходный семинар.

Смотрел он холодно, говорил с английским акцентом и руку пожимал крепко. Я решила, что он бывший военный.

Я повесила рюкзачок на плечо.

— Приятно, что семинар вам понравился, однако вы, по-моему, не проронили ни слова.

— Я наблюдал и усваивал, — ответил Норт.

Он был напряжен, как лев, готовый к прыжку. Его акцент был резким, а черты грубоватого лица… мягкие. Чувствовалось, что соискатель литературных знаний человек необычный.

— Позвольте представить мою жену, Джакарту Ривера.

Женщина лучезарно улыбнулась:

— Это было именно то, на что мы надеялись.

У нее акцент был американский. Афроамериканка, она была одета более модно, чем среднестатистическая обитательница Санта-Барбары. Выглядела она как балерина, поэтому я решила, что у нее мощные мышцы.

Она полезла в сумочку и извлекла мой роман «Литиевый закат».

— Мы ваши поклонники.

— Польщена.

Я проводила их до дверей. Им явно что-то от меня было нужно: прочитать их сценарий или узнать имя моего литературного агента. Мы вышли во внутренний дворик, где подавали кофе и легкие закуски. Солнце палило во всю мощь. От кафельного пола веяло теплом, листья растений в горшках подрагивали. Со стола с закусками я взяла персик.

— У нас к вам предложение, — сказал Норт и взглянул на жену. — Джакарта?

Ривера выбрала яблоко и исследовала на предмет наличия дефектов. Бриллиант на обручальном кольце по размерам не уступал виноградине и гармонировал с клипсами и ожерельем. Драгоценности потрясающе сверкали.

— Мы хотим нанять вас, — сказала Ривера, возвращая яблоко на блюдо.

— Что? — переспросила я, не успев насладиться персиком.

— Мы предлагаем вам написать за нас мемуары.

Она смерила меня оценивающим кошачьим взглядом. Я почувствовала себя птичкой, угодившей в крепкие коготки.

— Мы заплатим больше, чем вы зарабатываете сейчас по контракту с издателем, — пояснил Норт.

— Вот теперь я по-настоящему польщена, — ответила я. — Но у меня нет опыта работы в качестве литературного раба.

— Но у вас есть опыт работы в журналистике, — возразила Ривера. — Вы знаете, как интервьюировать людей, и обладаете способностью проникать в их суть.