Но даже для своих годков Митяй знал, причем с горькой убежденностью, что слова ничего изменить не смогут. После Толчка они уже не совсем люди, как те же Куницы или «барсы». Они – молодые зверята, живущие по законам стаи. Не нравятся волчьи уставы, по которым существует коммуна, – ворота тебе откроют в любой момент. А значит, позавчера он выбрал единственно верный путь, и раскаиваться поздно…

Без жестокости, без надрыва, без пролитой крови крепкий дом не построить. Так считал Напильник, примерно так же когда-то рассуждал и сам Митяй. Но всё чаще убеждался, что правила пишет тот, в чьей руке автомат. Он сам, директор, Клёпа, Беляш и другие черенки… А уж если такая справедливость не устраивает кого-то из слабых, это его проблемы.

Им было трудно, факт. С рождения оторванные от «обычной» жизни по колониям и интернатам, дети не успели узнать ни основ армейской организации, ни муниципальной. Единственный пример сообщества, яркий и показательный – тюрьмы для подростков, в которых они мужали, – лежал прямо перед глазами. От него Напильник в свое время и оттолкнулся.

А это означало, что старшие могли наказывать младших, выполняя только военные и охотничьи функции. Заставлять работать тех, кто оружия держать не умел. Могли притеснять, издеваться и насиловать. Не без причины, конечно, не на пустом месте. Но представления о справедливости и законности наказаний в Кропоткине были вовсе не такими, как в книгах местной библиотеки. И это Митяй с каждым днем ощущал всё острее, всё болезненнее…

Новый, поднимающийся из обломков мир сомкнулся вокруг них, превратившись в лагерный забор. Интересно, что будет, если через пару лет их найдут федералы или силы Свободной Сибири и попытаются вернуть под свое крыло?..

Митяй перевернулся на бок, натягивая на плечи драное одеяло. Карцер был расположен в неотапливаемом бараке, нежилом и отведенном под склады. Зимой заключенные Напильника тут умирали, сейчас изо рта всего лишь шел легкий парок.

Ничего, жить можно, и не такое случалось. Кормили, конечно, всего раз в сутки, да и то абы как. Но выручали Юлькины девчонки. То ли сами, то ли по ее наставлению они уже несколько раз подкармливали узника через зарешеченное окно. И еще приходил Алексей.

Неизвестно, как ему позволили общаться с заключенным, хотя и официального запрета на визиты директор не выдавал. Обыскали на оружие, которое щегол мог пронести в «камеру», да и пропустили.

– Вот. Это тебе, поешь. – Лёша положил на единственный табурет пару вареных картофелин, завернутых в черный целлофан. – И спасибо.

– Не спасет, но приятно, – вдруг вспомнил Митяй дерзкую поговорку надсмотрщиков. – Это еще за что спасибо-то?

Он не хотел огрызаться, получилось невольно, вырвалось с паром дыхания.

Бывший старшак сел на кровати, со стуком опустив на пол ноги в тяжелых ботинках. Развернул еще теплые клубни, отломил кусочек, прожевал.

– За всё, – просто ответил мальчишка, не обидевшись на резкость. Синяк под его глазом уже почти сошел, превратившись в бледно-желтое пятно. – Это от нас с Дашей. Ты кушай, а то и разболеться недолго.

– Без сопливых скользко, – Митяй отвернулся к окну.

Он ведь почти сразу увидел в мальчишке что-то… Что-то теплое, от чего кропоткинцы давно отказались. И, возможно, никогда не обретут вновь. Увидел нечто, чего был лишен сам. Воспитание, будущую благородную стать, заботу о близком существе, только вчера совсем чужом. А еще неугасимое умение оставаться человеком под любыми ударами судьбы. Какой-то упорный блеск в глазах, даже когда на скулах расцветают фингалы.

А вот злиться, обрывать беседы и грубить мальчишке заставляло осознание того, что через какие-то полгода Лёша тоже станет волчонком. Таким же, как другие жители коммуны. Злобным, недоверчивым, думающим только о себе. А если не станет, то погибнет – в драке, неудачном походе в лес или вообще в этом самом карцере.

– Иди давай! – он всё еще смотрел в окно, не обращая внимания на Алексея, стоящего у двери. – Директор узнает, башку оторвет, понял? И вообще, я спать хочу…

Он спрятал картофелины под подушку, снова лег, укрываясь одеялом.

– Хорошо, – согласился незваный гость, с пониманием кивнув. – В следующий раз попробую раздобыть тебе новое одеяло…

– Да плевать…

– До свиданья. И еще раз спасибо.

Он постучал, охранник отпер, дверь легко хлопнула, щелкнул засов, и Митяй снова остался один.

Наверное, стоило сделать всё иначе. Например, взять Клёпу на охоту, в кои-то веки сходить самому, найти укромное место… Тогда и вопросов бы не возникло, и отношения с Напильником не испортились.

Он укорил себя за вспыльчивость, толкнувшую к краю пропасти, и перевернулся на другой бок. Из-под подушки, пробившись сквозь целлофан, ему в ноздри ударил аппетитный аромат еще теплой еды.

Сухих дров почти не нашлось, но это никогда не являлось преградой для знающего человека. Наломав у основания хвойных деревьев сухих веточек, он ножом соскоблил влажную кору, приготовил растопку. Свалив полдюжины тонких елей и молодых сосенок, выложил подстилку, ведь даже в выбранном месте ночлега почва просохла еще недостаточно. Дров заготовил без излишка, чтобы хватило на ночные угли. На всякий случай натаскал от ручья несколько камней – если ночевка будет холодной, как пару дней назад, горячие камни согреют спальный мешок… Затем Илья использовал половину пластинки прессованного горючего, и уже через пятнадцать минут костерок заполыхал, радуя глаз.

Развалившись на тонком, но не пропускающем стужу коврике, Вебер смотрел на игривое пламя, привычно разбирая автомат. Разложил детали перед собой, осмотрел, протер, смазал там, где это было необходимо, переоснастил магазины. Затем наступила очередь компактного пистолета из секретной кобуры на поясе. Следом внимания дождался и нож, чьи грани Илья осторожно выводил небольшим бруском. Безоружный человек в дикой тайге и раньше-то становился легкой добычей, а уж что говорить про наши дни?

Закончив с оружием, он неспешно поел, прикончив остатки пайка, закусил галетами. Жаль, что не удалось прихватить с собой больше, лишний вес замедлял передвижение. А потому он ел трофейные консервы неспешно, по полбанки за раз, стараясь экономить и продлевать удовольствие. Троим нелюдям, казненным Вебером несколько дней назад, прямо перед кончиной крупно повезло. То ли ублюдки наткнулись на брошенный склад, то ли в деревнях выменяли еду на дары леса. Но в «погребе» землянки Илья нашел несколько коробок с армейской тушенкой, причем китайской, не самого поганого качества. Взял, сколько считал нужным, но уже сейчас с улыбкой фантазировал, что мог бы ухватить и на пару банок больше…

До входа подконтрольного спутника в нужный сектор оставалось еще почти полчаса, спешить было некуда. Срыв и подняв слой мокрого дерна, Илья справил в яму нужду, заодно прикопав и смятую банку от консервов. Бережно уложил дерн на место, замаскировав без следа. Он всё еще надеялся, правда без особых иллюзий, что скиталец потерял след, и поэтому не хотел оставлять зверю лишних маяков…