чего Он захочет от меня. И вдруг живо представил себе свое отношение к Богу. Да я ведь весь Его произведение, в Нем живу, Им живу. Ведь то, за что я хвалю себя, есть только признание самой очевидной истины, есть только не бунт против Него. Все равно, как клеточка моего тела вдруг бы догадалась о зависимости своей к моему телу и гордилась бы тем, что она исполняет то, чего не может не исполнять. – И так мне это показалось странно, что я мог хвастаться своей преданностью воле Божьей, что я расхохотался. Очень хорошо было на душе.

Молился Богу и подумал о том, что да будет воля Твоя значит действительно: да будет воля Твоя. А то иногда думалось, что позор, клевета на меня, как на исполнителя Его воли, мешают Его делу. Я считаю, что для дела Божия нужна моя добрая слава. Неправда. Может быть, нужен мой позор, как нужен был позор Христа. Все хорошо.

Дневник, 28 октября 1895 г., Ясная Поляна, т. 53, стр. 67.

Жить остается на коротке, а сказать страшно хочется так много: Хочется сказать и про то, во что мы можем, должны, не можем не верить, и про жестокость обмана, которому подвергают сами себя люди – обман экономический, политический, религиозный, и про соблазн одурения себя – вина, и считающегося столь невинным табака, и про брак, и про воспитанье. И про ужасы самодержавия. Все назрело и хочется сказать. Так что некогда выделывать те художественные глупости, которые я начал было делать в Воскресении. Но сейчас спросил себя: а что, могу ли я писать, зная, что никто не прочтет, и почувствовал как бы разочарованье, но только на время почувствовал, что могу: значит была доля славолюбия, но есть и главное – потребность перед Богом. Получил от Сони прекрасное письмо[104]. Помоги, Отец, идти по той же дороге любви. И благодарю Тебя. От Тебя все. Писал письмо Мише[105] вчера. Ездил верхом в Тулу. Думал за это время. Что думал, напишу уже в следующей тетради. Почти 9 месяцев. Много пережито внутренно и хорошо, вперед. Благодарю Тебя. Помоги.

Дневник, 7 ноября 1895 г., Ясная Поляна, т. 53, стр. 69.

Радостное письмо от Сони[106]. Неужели совершится полное духовное единение? Помоги, Отец.

Дневник, 9 ноября 1895 г., Ясная Поляна, т. 53, стр. 70–71.

Сопоцько[107] дал мне ключ к тому, почему люди верят в личного Бога, Бога Христа и тому подобное: он один из тех самолюбивых людей, которые всегда хотят быть правыми не только перед людьми, но и перед собой. И вот он сделал два не то что дурные поступка, но раза два отдался слабости – раз присягнув, по требованию урядника, новому царю, другой раз продолжая есть мясо, тогда как сам писал о вегетарьянстве. Он знает в глубине души, что и то и другое не хорошо, но он хочет быть правым и вот он придумывает целые теории, по которым выходит, что лучше было не отказываться не присягать – чтобы не выдаваться и т. п., и лучше было есть мясо, потому что неедение показало бы несвободу. Он же пишет мне – вперед забегает – я ничего не писал про это, о молитве и личном Боге и о том, что можно просить Бога. Что это значит? А то, что в такую же минуту слабости, как и когда он присягнул и соблазнился мясом, он стал молиться личному Богу, ожидая от Него исполнения молитвы. Если бы он был человек строгий к себе, ставящий истину выше своей правоты, он бы признался, что дурно сделал присягнув, поевши мясо и в минуту слабости обратившись к воображаемому личному Богу, слышащему наши молитвы, он бы признался, что как в минуты слабости мы гадаем, верим приметам и обращаемся к Богу, но что от того, что мы воображаем так Бога и ищем Его помощи, Он не делается, и осудил бы свою слабость, как в случае присяги, мясной еды, так и в этом. Но ему нужно быть правым, и он из своей суеверной слабости делает теорию, выдумывает софизмы, красноречивые примеры, чтобы доказать, что действительно есть то, чего ему захотелось в минуту слабости. На этом, только на этом все суеверия, вся церковность. И не верят в церковные суеверия люди, обыкновенно, до тех пор, пока не ослабеют. А как ослабеют, так их слабость служит для них доказательством; если только они не строги к себе и не любят истину больше своей правоты.

Дневник, 10 ноября 1895 г., Ясная Поляна, т. 53, стр. 71.

Очень дурно спал. Слабость и физическая, и умственная – и в чем виноват – и нравственная… Болит голова и как-то бурлит и шумит. Отец, помоги мне при самой сильной слабости не падать нравственно. Это можно.

1896 год

Дневник, 22 февраля 1896 г., Никольское, т. 53, стр. 80.

Отец моей и всякой жизни! Если дело мое кончено здесь – как я начинаю думать – и испытываемое мною прекращение духовной жизни означает совершающийся переход в ту, иную, жизнь, что я уже начинаю жить там, а здесь понемногу убирается этот остаток, то укажи мне это явственнее, чтобы я не искал, не тужился. А то мне кажется, что у меня много задуманных хороших планов, а сил нет не только исполнить все – это я знаю, что не нужно думать – но хоть делать что-нибудь доброе, угодное Тебе, пока я живу здесь. Или дай мне силы работать с сознанием служения Тебе. Впрочем, да будет Твоя воля. Если бы только я всегда чувствовал, что жизнь только в исполнении Твоей воли, я бы не сомневался. А то сомнения от того, что я закусываю удила и не чувствую поводьев.

Дневник, 3 мая 1896 г., Ясная Поляна, т. 53, стр. 84.

«Приди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны». Напротив: очисти сам свою душу от скверны, и Он придет и вселится в тебя. Он только и ждет этого, как вода втекает в тебя по мере освобождения места. «Вселися в ны». Как мучительно одиноко без Тебя. Испытывал это эти дни, и как спокойно, твердо, радостно, никого и ничего не нужно с Тобой. Не остави меня. Нельзя молиться. Его язык другой, чем тот, на котором я говорю. Но он поймет и переведет на свой, когда я говорю: помоги мне, приди ко мне, не