– Выхожу, – слегка уставшим тоном выдавил мой голос. Прямо у дверей подъезда меня ждала девчонка в синих кроссах и шипованной кожанке – Настя, и очаровательная двухдверная машинка, идеально сочетающаяся с цветом обуви моей подруги, хотя и выигрывающая по яркости раз так в десять. Двери машины уже были растворены и готовы нас приютить, а заботливая мама, возглавлявшая водительское кресло уже давила на газ, чтобы домчать нас на всех парах до назначенного места. Всю дорогу мы ехали молча, причем молчали не потому, что были утомлены за день бесхребетным потоком слов и желали насладиться тишиной, а потому, что просто не имели тем для обсуждения.

– Не задерживайтесь, – сквозь закрытое стекло произнес голос знойной блондинки, высадившей нас у ледового дворца – моей мамы.

Выслушавшие короткое наставление и готовые принять на себя порцию позитивных эмоций от концерта любимой музыкальной группы, мы направились прямиком к входу и, преодолев его довольно быстро, заняли свои места. Сережа оглушал позитивом и поливал сладкой глазурью хорошего настроения. Уж не знаю, как я выглядела со стороны, но я воображала себя теплой мороженкой, ибо растекалась по креслу так же, как подогретая любимая сладость. «И все-таки он красавчик», – тихо шепнула мне на ухо Настя, вымещая концертные фотки в инстаграм со своего нового подаренного заботливыми родителями гаджета. До техники Настя была тем еще едоком, но, меняя планшеты каждый месяц, все равно не могла угомониться. Вот и сейчас ее тонкие пальчики, нервно скользившие по экрану, так и нарывались на комплимент, что я не в силах удержаться и, не дай Бог, чтобы не обидеть подругу, заметила: «Новый гаджет? Очень интересный». «Правда?» – переспросила меня Настя и залилась пятнадцатиминутной тирадой о достоинствах ее электронного приобретения. И пока я искренне пыталась вникнуть в трепетно выученные Настей характеристики устройства, Сережа уже допевал последнюю песню. После чего последовал хоккейный матч, в котором вроде как выиграла Московская команда, хотя я могу ошибиться, потому что за игрой не следила вообще. Я пришла сюда ради Приказчикова, поэтому всю игру провела, тыча в экран ленты твиттера, и не будь я под прицелом снайперского взгляда следившей за нами завуча, ушла бы сразу после концерта. В общем, банальный поход на небанальное мероприятие.

Встречи лицом к лицу с Сережей не последовало, хотя, по сути, следовать и не должно было, к чему я была абсолютно готова. Правда, нервная фантазия изнутри крыла меня гневными фразочками и попрекала разбитыми иллюзиями о том, что солист вдруг случайным образом захочет исполнить одну из песен с фанатами из зала… Но это ее проблемы: сама влезла в мою голову, сама навыдумывала тут историй и меня виноватой выставляет?! Хотя я сказки люблю, и даже в них верю. Но мне всего семнадцать, поэтому единственным успокоением для меня является воодушевляющее: «То ли еще будет!», сказанное как-то мне Мотом, случайно встреченным в аэропорту в нашем трехфразовом диалоге.

Придя домой, я настроила колонки на максимальную громкость, и из них тут же сладким киселем полилась река мелодичных звуков минуса к Нюшиному «Чуду». Будучи крайне влюбленной в эту музыкальную историю, я с первых нот подхватила любимый мотив и устроила свой персональный песенный вечер для себя и своей бушующей фантазии.

Утро было ленивым, даже как-то слишком ленивым. Разбуженная оптимистическим настроем Димы Билана, вещавшим, что «Все невозможное возможно» и утверждавшим хитовым треком, лившимся через динамики, что он «это знает точно», я нехотя сползла с кровати. Тоша лежал рядом и, несмотря на резавшее в окно ослепляющими утренними лучами солнце, даже и не думал вставать. Я подползла к зеркалу и улыбнулась увиденному в нем отражению. Сквозь стекло из мира Зазеркалья на меня смотрела заспанная девочка-подросток с шелковистыми темно-каштановыми волосами, добрыми карими глазами, пухлыми от природы губками. «Привет!» – я помахала ей ладошкой, а потом скромно добавила: «Сегодня будем покорять этот заждавшийся нашего царствования мир! Только сначала позавтракаем». С этими словами я отправилась в кухню, где меня уже ждал шведский стол. Положив на большую тарелку зажаристую сосиску и два шоколадных пончика, я принялась укреплять свой запас утренней энергии. За завтраком я зевнула раз пять, мысленно проклиная унылую традицию ходить в школу по субботам. Часы показывали «7.05» и, рассудив, что до начала уроков у меня оставалось еще добрых полтора часа, я завалилась на диван, погрузившись в чтение «Любимых блондинок» Малахова, повествующего в своей картинке идеального мира об эфире, чуть было не похороненном Ларисой из-за капризов зазнавшейся топ-модели, не пускавшей свою бабушку на «Большую стирку».

Взявшись за руки, мы с Юлей стояли у школьного окна и наблюдали царственное танго снежной бури.

– 26 апреля… – неудовлетворенно пробурчала Жарова.

– Это Омск, детка, – пошло отшутилась я, ущипнув подругу за задницу, тем самым пародируя манеры Тараса.

Я ожидала услышать звонкий Юлин смех, но вместо чего получила длинным колким ногтем толчок в бок, символизирующий, по-видимому, что мне срочно нужно повернуть голову направо, потому что там разворачивается какая-нибудь достойная «Оскара» ситуация. Обычно увиденная мною картина была мало похожа на полнометражный фильм и всего лишь составляла игру одного актера, так как получала ногтем в ребро я только тогда, когда рядом оказывался слащавый Юра. Однако в этот раз картина была действительно интересная.

Буквально в пяти метрах от нас возвышался тот самый сладкоголосый парнишка, манеру разговора которого я только что пыталась спародировать. Напротив него стояла Лиза в короткой до непристойного юбке и расстегнутой почти до пупа блузке. Разговаривали они тихо, и извлечь основную мысль из диалога, не говоря уже о подробных цитатах, нам с Юлей даже при полном напряжении слуха было нереально. Зато по их активной жестикуляции мы поняли, что Тарас за что-то отчитывал Лизу. Причем ее провинность, по-видимому, очень задела молодого человека, и, если бы в этот момент из кабинета географии не вышел информатик Севолев Павел Михайлович, прославившийся по всей школе прозвищем ПМС, сложившимся из первых букв ФИО, Тарас непременно бы ударил мою бывшую подругу.

– Вот это поворот, неужто главный секс-символ класса узнал, что его птичка изменяет ему со всеми, с кем ни попадя? – нахально заявила Жарова.

– Заткнись! – единственное и самое безобидное, что могла высказать я в ответ на столь бесцеремонную реплику.

Прозвенел звонок, и мы заняли свои места в кабинете истории. В классе сидело ровно двадцать два человека, то есть не хватало только одного. Я беспокойно оглядела кабинет в поисках отсутствующего и лихорадочно поняла, что мои худшие сомнения подтверждаются – не хватало Лизы.

– Можно выйти? – истерично выкрикнула я и, не дожидаясь ответа, выскочила из класса, чуть не сбив шагающего по коридору пятиклассника, который тут же принялся краснеть и извиняться, но я даже не обратила внимания, прямиком помчавшись в туалет, надеясь там найти заплаканную жертву Тараса, но Лизы там не было. Тогда я совершила еще пару кругов по всей территории школьного здания, но ее не было нигде. Я уже даже было осмелилась заглянуть в мужской сортир, но, сочтя это лишним и понадеявшись на остатки приличия моей хорошей знакомой, пошла по направлению к кабинету истории. Войдя, я первым делом кинула взгляд на парту двухметрового блондина – Тарас сидел один. Без Лизы.