— Правда? — Джуд сложила руки на животе, превратившись в воплощение безмятежности и комфорта. — И что вы хотите о них узнать?

— Вы верите в то, что они существуют? Существовали?

— Я знаю, что они существуют. — Джуд увидела сомнение в его глазах и помолчала, собираясь с мыслями. — Мы с вами родились и жили в другом мире. Нью-Йорк или Чикаго — в данном случае неважно. Мы образованные жители больших современных городов, мы строили свои жизни на осязаемых, реальных вещах.

Тревор понял, куда она клонит, и кивнул.

— Но мы уже не там.

— Да, мы уже не там. А это место… слово «процветает» вряд ли здесь подходит, потому что это место не нуждается в процветании. Оно просто есть. Оно стало моим домом и притянуло вас воплотить одну из ваших грез, и оно не только географически и исторически далеко от тех мест, откуда мы пришли, оно пропитано всем, о чем мы забыли.

— Реальность остается реальностью в любой точке мира.

— Когда-то я тоже так думала. Если вы и сейчас так думаете, почему вас тревожат Кэррик и Гвен?

— Не тревожат, интересуют.

— Вы видели ее?

— Нет.

— Значит, вы видели его.

Тревор засомневался, вспомнив мужчину у источника Святого Деклана.

— Я не верю в эльфов.

— Думаю, Кэррик верит в вас, — едва слышно проговорила Джуд. — Я хочу кое-что показать вам. — Она начала приподниматься, выругалась, отстранилась от вскочившего на ноги Тревора. — Нет, черт побери, я еще не готова к тому, чтобы меня каждый раз вытягивали подъемным краном. Подождите минутку. — Она поерзала, ухватилась за подлокотники и вытолкнула себя из кресла животом вперед. — Отдыхайте, придется немного подождать. Я не такая резвая, как прежде.

Когда Джуд вышла, Тревор сел, и они с Финном с подозрением уставились друг на друга.

— Я не собираюсь красть столовое серебро, так что предлагаю каждому остаться на своем месте.

Финн воспринял эти слова как приглашение, неторопливо подошел и опустил мощные передние лапы на колени Тревора.

— Господи! — Тревор с опаской сдвинул собачьи лапы. — Осторожнее, приятель! Метко ты, однако, целишь. Теперь я понимаю, почему отец не разрешил мне взять того щенка. Сидеть!

Финн плюхнулся на пол и лизнул руку Тревора.

— О, вы, я вижу, подружились.

Тревор, скорчившийся, чтобы облегчить пульсирующую боль в паху, распрямился и поднял глаза на Джуд.

— Еще как!

— Лежать, Финн. — Джуд рассеянно погладила голову пса, присела на пуфик рядом с Тревором и раскрыла ладонь. Огромный прозрачный камень взорвался радужными искрами. — Вы знаете, что это?

— С первого взгляда похоже на бриллиант, но, учитывая размер, я бы сказал, что это талантливо ограненное стекло.

— Бриллиант чистейшей воды восемнадцати-двадцати карат. Я разобралась с помощью справочника и лупы. Не хотела нести его к ювелиру. Не стесняйтесь, посмотрите поближе.

Тревор взял бриллиант, поднес его к свету, струящемуся из большого окна.

— А почему вы не пошли к ювелиру?

— Показалось бестактным, ведь это подарок. В прошлом году, когда я пришла на могилу Старой Мод, Кэррик на моих глазах высыпал несметные бриллианты из серебряного кошелька, который он носит на поясе. Я видела, как они превращаются в цветы. Все, кроме этого.

Тревор задумчиво повертел камень в руке.

— Сокровища солнца.

— Моя жизнь изменилась, когда я приехала сюда. А это символ, и неважно, красивая стекляшка или бесценный бриллиант. Все зависит от того, как на это посмотреть. Я вижу магию, открывшую мой мир.

— Мой мир мне нравится.

— Вам выбирать, менять его или нет, но в Ардмор вы приехали не случайно.

— Я приехал строить театр.

— Строить, — тихо сказала Джуд. — А что вы построите, зависит от вас.

Тревор решил провести вечер в пабе, что казалось вполне логичным. Эффективным. Во всяком случае, ему нравилось думать именно так, ибо признаться даже самому себе в том, что он просто хочет смотреть на Дарси, было бы слишком обременительно для его самолюбия. Он же не похотливый подросток, он деловой человек, а «Паб Галлахеров» теперь входит в сферу его интересов.

И, похоже, этот паб процветает.

Большинство столиков, заставленных пивными кружками и высокими бокалами, заняты оживленно беседующими семействами, парочками, компаниями туристов. Парнишка лет пятнадцати наигрывает в уголке на концертино жалостливую мелодию. Поскольку к вечеру стало прохладно и сыро, разожгли большой камин. Трое мужчин с обветренными лицами, расположившиеся у мерцающего огня, задумчиво курят, постукивая ногами в такт музыке. Неподалеку прыгает, хихикая, на материнском колене малыш, которому, похоже, еще и года нет.

Маме бы здесь понравилось, подумал Тревор. Кэролин Райан Маги принадлежит к четвертому поколению ирландцев со стороны обоих родителей, которые никогда не ступали на ирландскую землю, но чрезвычайно чувствительна ко всему, что считает своими корнями.

И только благодаря ей он хоть что-то знает о семейной истории по линии отца. Семья, даже если целые поколения давно лежат в земле, много значит для мамы. А когда его маме что-то важно, можете быть уверены, она сделает все, чтобы это стало важным и ее мужчинам. И ни один из них не в силах ей сопротивляться.

Именно мама пела ирландские песни в их доме, а отец терпел, закатывая глаза. Именно мама рассказывала сыну на ночь истории об эльфах и оборотнях.

И мама, Тревор это точно знал, со свойственной ей решительностью улаживала разногласия и смягчала обиды отца на его родителей. Правда, даже она не смогла привнести в их отношения тепло, но, по меньшей мере, добилась спокойного и уважительного общения.

Тревор часто задавался вопросом: заметил бы он разлад между отцом и его родителями, если бы не любовь и искренность, царившие в собственном доме?

Из всех знакомых ему супружеских пар он не знал ни одной так безоглядно преданной друг другу, как та, что создала его, и он высоко ценил это редкое чудо.

Представляя, как мама сидит здесь, подпевает, разговаривает с незнакомыми людьми, он вглядывался в легкую пелену дыма и думал о вентиляционной системе. Затем словно очнулся, тряхнул головой и направился к стойке. Что бы ни говорили о риске для здоровья, похоже, именно такую атмосферу ищут те, кто приходит сюда.

За дальним концом стойки Бренна разливала пиво и вела серьезную беседу со старичком, по виду лет ста или даже больше.

Единственный свободный табурет остался в ближайшем конце, и, усевшись на него, Тревор стал ждать, когда Эйдан передаст кружки и отсчитает сдачу.