– У меня только один спальный мешок, господин поручик! И я не намерена ни с кем его делить. Да и вообще, честно говоря, предпочла, чтобы вы шли отсюда своей дорогой. Ничего личного, но ваша компания меня не прельщает. Мне нужно побыть одной, как говорят в романах.

– Одной опасно, – простодушно заметил Томилин, вызвав у девушки очередную улыбку. – Да нет, я, честное слово, не буду вам докучать. И на мешок я не претендую. Я покемарю тут у костра, огонь буду поддерживать, как первобытный человек… Мне бы только дождаться утра, ноги уже не ходят, честно!

Полина рассматривала его, как диковинного зверя, у которого неизвестно что на уме. Природная доброта боролась в ней с разумной подозрительностью, и, кажется, последняя побеждала.

– Да пойми же ты, – разгорячился Володя, – будь я насильник, давно бы уже на тебя набросился! Сижу тут, жизнь свою тебе рассказываю… Сам как выжатый лимон. Да ушел бы я, перебрался в другое место, да что я тут в темноте пойму? Я вообще человек городской, в лесу дурак дураком… Ну и вообще вдвоем веселее… – не совсем уверенно добавил он.

– Ты, наверное, давно на себя в зеркало не смотрел, весельчак, – беспощадным тоном сказала Полина. – Ладно, черт с тобой, сиди здесь. Но сиди тихо – если начнешь приставать, пеняй на себя!

– Слушай, да не собираюсь я к тебе приставать! – разозлился Томилин. – Было бы ради чего приставать! Тоже мне, красавица!

– Не красавица, допустим, – спокойно проговорила девушка. – Но на таких замурзанных, да вдобавок хамоватых не западаю.

– Ладно, извини, – пробурчал Володя, которому тут же стало стыдно за свою несдержанность. – И так тошно, а тут ты еще со своими предупреждениями. Нервы, знаешь, на пределе. А ты девчонка, в принципе, очень даже интересная.

– Ну, спасибо, – насмешливо протянула Полина. – Комплимент отменный. Большего от тебя и требовать затруднительно. Только я не пойму никак – куда ты теперь двигаешься, если у тебя ни копейки денег?

– Туда и двигаюсь, – мрачнея, ответил Томилин. – В деревню Веснянку. Где съемки идут. За деньгами как раз и иду. Сначала-то я психанул, думаю, а подавитесь вы моими деньгами! Ну а теперь в сложившихся обстоятельствах приходится идти на поклон. Пускай отдают, что заработал. Я им там Кашину из огня выносил – пускай платят! Не заплатят, я из Прохорова душу вытрясу!

– Ну, допустим, выплатят тебе, – сказала Полина, наклоняясь и поднимая гитару с травы. – Куда потом? В карты отыгрываться пойдешь?

– Уеду, – серьезно сказал Томилин. – Шмотки какие-нибудь куплю, сяду на поезд, и тю-тю! Хватит с меня вашего сурового, но прекрасного края!

– Ишь ты, край ему наш не нравится! На себя посмотрел бы! – неодобрительно заметила Полина.

– Ты уже второй раз мне это советуешь. Доберусь до зеркала обязательно посмотрю, – пообещал Володя. – А против твоего края я ничего не имею. Могу тебе даже одно такое место показать на реке – красота дивная!

– Ну, спасибо, края мои он мне решил показать! Вот утешил! Оставил бы ты их в покое, Владимир Анатольевич! Ехал бы к себе на родину! Ты вроде в Зеленодольске родился? Давно там был?

– Давно. Да и что мне там делать? Считай, нет никого у меня там. Все померли. А кто не помер, тот забыл. И слава богу, что забыл. Накуролесил я в молодости, честно тебе скажу!

– Ну где-то у тебя дом должен быть? Девушка? Друзья? Дело какое-то?

– Девушек везде хватает. А друзья… Теперь такие друзья, что лучше бы их и не было, – махнул рукой Томилин. – С домом тоже проблемы. А дело… Про дело лучше не напоминай. С ними у меня напряг. По поводу моих дел кое-кому очень бы хотелось со мной потолковать. А вот у меня такого желания пока нету, понимаешь?

– Что же, так вот и скитаешься? – с недоверием поинтересовалась Полина. – От костра к костру?

– Не я один, – сердито заметил Володя. – Ты же скитаешься.

– Я – другое дело, я песни складываю, – сурово ответила Полина. – И я учусь. А сейчас каникулы. У меня дом есть, мама, папа… А ты что? Тебе сколько уже? А у тебя ни семьи, ни любви, спасибо, хоть паспорт уцелел… Перекати-поле с паспортом!

– Ладно, не учи! – огрызнулся Томилин. – Песни она складывает! Что толку с твоих песен? Кто сейчас песни слушает? Слушают всякую муть, которую в телевизоре разводят…

– Ну, есть такое… – неожиданно делаясь печальной, согласилась девушка. – Мне бы сейчас тоже деньги не помешали. Я, Владимир Анатольевич, диск свой мечтаю записать. Ну и раскрутить хоть немного. А на это деньги нужны. Большие. Никому ничего не нужно, кроме денег! – голос у Полины сделался сердитым, а взгляд, который она бросила на Томилина, недовольным, словно это он был виновником ее неудач с диском.

На самом деле ее брала досада, что она проговорилась о самом сокровенном, раскрылась перед человеком чужим и даже сомнительным, о котором ничего по-настоящему не знала.

– Ладно, я спать! – объявила девушка, делая шаг в сторону палатки. – Если что, я тебя преду-предила. У меня пистолет с собой. Травматический. Не советую нарываться.

Томилин молча усмехнулся, глядя, как она скрывается под пологом маленькой, почти игрушечной палатки. «Фигурка у нее все-таки класс! – подумал он с одобрением. – И зря она с такой фигуркой по чащам бродит. Песни, видишь ли, складывает, голос ветра слушает!.. А в итоге что? Нет денег, и ничего нет. Эх, жизнь!»

Он подбросил в костер еще немного хвороста, с удовлетворением наблюдая, как разгорается, вырастает над угольями золотое пламя. По земле забегали, заметались причудливые тени. В голове у Томилина закружилось, и сами собой закрылись слипающиеся глаза.

Проснулся он от щебета птиц и не сразу сообразил, где находится. Прохладный утренний воздух просачивался сквозь одежду, ввергал в озноб, вырывал из теплой колыбели сна. Володя тряхнул головой, расправил плечи и потянулся. Над верхушками сосен розовело утреннее безоблачное небо. Костер прогорел и превратился в кучку серой неподвижной золы. Метрах в пяти от пепелища Полина с сосредоточенным видом затягивала на рюкзаке ремни. Палатка уже была собрана и упакована, превратившись в сравнительно небольшой тюк. Отдельно лежала зачехленная гитара. Почувствовав на себе чужой взгляд, девушка обернулась и без улыбки кивнула Томилину:

– Проснулся? Если хочешь пожевать, то придется всухомятку. Костер ты проспал. А я обычно не завтракаю.

– Как тебя вообще ноги носят? – проворчал Володя, разминая затекшие суставы. – И опять вон куда-то собралась. Уходишь за запахом тайги?

В душе он испытывал некоторое сожаление. Девчонка была необычная, не такая, как все, но, пожалуй, это в ней и притягивало.

– Так тебя надо до места доставить, – объяснила Полина. – В таком виде ты далеко вряд ли уйдешь. Тут у нас народ не всякие шутки понимает. На попутку тебе, сто пудов, рассчитывать не приходится. Я бы такое страшилище точно к себе не посадила. А пешочком тебе тоже не с руки. Не с ноги, вернее, сапожки-то совсем развалились…