– А что же вы тогда собирались делать?

– Вернуться к моей подруге Саре Уинслоу, где я провела сегодняшний вечер. Впрочем, почему собиралась? Я и сейчас собираюсь так сделать!

Повернувшись к Фрэнку спиной, Шерон с гордо поднятой головой зашагала по дороге. Правда, уйти далеко ей не удалось, потому что Фрэнк быстро догнал ее.

– Ладно, Шерон, не геройствуйте, – сказал он, встав у нее на пути. – Куда вы потащитесь по такой темноте? Пойдемте лучше ко мне…

– Ни за что! – громко отчеканила Шерон, вздернув нос. – Скорее, я соглашусь попасть в руки бандитам, чем воспользоваться вашим гостеприимством!

– Ну-ну, – Фрэнк усмехнулся, – а мне потом придется всю жизнь мучиться угрызениями совести, что я не уберег вас от несчастья? Нет, дорогая моя, так не пойдет. Идем в дом!

– Я сказала, что не переступлю больше порога вашего дома. А от угрызений совести в случае чего я вас освобождаю.

– Пошли, черт подери! – прорычал Фрэнк.

– Нет, – упрямо ответила Шерон.

Она попыталась обойти его, но у нее ничего не вышло. Фрэнк, не тратя слов, просто подхватил ее на руки и понес к дому. Отчаянные попытки Шерон вырваться не имели ни малейшего успеха, и вскоре она оказалась в гостиной коттеджа. У Шерон мелькнула мысль сбежать, но от нее пришлось отказаться. Фрэнк, поставив ее на пол, тут же вернулся в прихожую, чтобы запереть дверь.

– Все, – объявил он, победно помахивая ключами, – теперь ты отсюда не сбежишь, маленькая упрямица!

Призвав на помощь все свое самообладание, Шерон выпрямила спину и твердо, внушительно посмотрела на Фрэнка.

– То, что вы сейчас делаете, мистер Боуленд, – строго сказала она, – является нарушением закона о правах человека.

– Ха! – воскликнул он. – Кто бы говорил мне такие вещи? Ты столько раз нарушала мои человеческие права, что будет только справедливо, если ты немного побудешь в моей шкуре.

– Но послушай, Фрэнк! – взмолилась Шерон. – Зачем тебе все это надо? Ты же сам сказал три дня назад, что больше не желаешь иметь со мной дел! Как, в таком случае, я должна понимать твое поведение?

– Просто я не могу допустить, чтобы ты влипла в историю, – уклончиво ответил он.

– Можно подумать, что я уже в нее не влипла, – с невеселой иронией пробормотала Шерон.

Фрэнк вскинул голову, пристально, изучающе и пытливо посмотрел ей в глаза, и под его взглядом Шерон залилась краской по самые уши. Не желая, чтобы Фрэнк заметил ее волнение, Шерон отошла к окну и сделала вид, что рассматривает цветы в вазе на подоконнике.

– Никогда не видела бордовых фиалок? – донесся до нее насмешливый голос. – Очень странно, учитывая, что они растут у тебя под самым носом!

– О чем ты говоришь? – Шерон порывисто обернулась.

– Я тут на досуге проезжал мимо твоего дома, – пояснил Фрэнк, вызывающе поблескивая глазами, – и хорошо рассмотрел палисадник. Любопытно, ты сама ухаживаешь за всеми этими цветами или тебе кто-то помогает?

– Сама, – растерянно буркнула Шерон.

– Ты, наверное, хочешь спросить, как я узнал, что это именно твой дом, – продолжал Фрэнк в том же насмешливом, несколько вызывающем тоне. – Очень просто. Я справился о тебе у владельца заправки, где покупал бензин.

– Ты… – от изумления Шерон на несколько секунд лишилась дара речи, – ты расспрашивал, где я живу?!

– А что тут такого? Я всего лишь спросил, где живет молодая леди, которая присматривает за коттеджем моей родственницы. Или ты боишься, что это дойдет до твоего парня и он вообразит бог знает что?

Шерон вспыхнула.

– Какого парня?

– Того самого, с которым ты позавчера, в восемь вечера, вошла в свой дом. Невысокий коренастый блондин с физиономией самодовольного ханжи.

– Неправда! – возмущенно воскликнула Шерон. – Мартин вовсе не ханжа, и ничего самодовольного в его лице нет! И вообще, посмотрел бы лучше на свою физиономию!

Фрэнк рассмеялся, довольно потирая руки.

– О, как горячо мы встали на защиту своего надутого приятеля! Что ж, это совсем неудивительно, учитывая, что не далее как три дня назад мы собирались наставить ему рога. Наверное, заело чувство вины?

– Ничего подобного, – сухо возразила Шерон. – Во-первых, я вовсе не собиралась изменять Мартину…

– Неужели? – ехидно перебил ее Фрэнк. – А как же тогда назвать то, что произошло в этой комнате три дня назад?

Шерон немного помедлила, подыскивая убедительный ответ.

– То, что произошло между нами три дня назад, – спокойно проговорила она, – было случайностью. На меня вдруг что-то нашло, какое-то затмение, что ли… а может, я просто переутомилась. Но вообще, такое поведение мне не свойственно.

– Не сомневаюсь, – без иронии сказал Фрэнк. – Ты вообще очень серьезная и благоразумная девушка. В твоей жизни все продумано, разложено по полочкам, распланировано на месяцы вперед. Возможно, это и хорошо. Но как это, должно быть, скучно! Ей-богу, Шерон, ведь от такой жизни можно зачахнуть. И теперь, когда я чуть ближе узнал тебя, я понимаю, откуда в твоих глазах иной раз появляется это выражение тоски, безмолвного отчаяния, даже какой-то безнадежности. Скучное, однообразное существование, лишенное огня, давит на тебя, убивает твою живую натуру.

– Да, – сказала Шерон, взволнованно прохаживаясь по комнате, – ты абсолютно прав, Фрэнк. Ты разгадал меня. За какие-то несколько часов нашего общения ты понял меня лучше, чем люди, с которыми я знакома годы. Все это, без сомнения, делает честь твоей проницательности, но… нисколько не решает моих проблем. Что я могу изменить? Нравится мне моя жизнь или нет, другой ведь не дано. Хотя, боюсь, что здесь ты меня не поймешь. Ты ведь, несмотря на все твои передряги, по крайней мере, остался богатым или хотя бы имеешь кое-какие деньжата на случай, если тебе захочется сменить место жительства или что-то еще. А я… – Она безнадежно махнула рукой.

Фрэнк подошел к ней и нежно, успокаивающе провел рукой по ее плечу. Первым побуждением Шерон было вырваться, но вместо этого она вдруг порывисто обняла Фрэнка и прижалась к его сильному телу, словно хрупкое деревце, ищущее опоры более стойкого собрата. А в следующий миг их губы соединились, и они начали самозабвенно целоваться, лаская друг друга руками. Не прошло и минуты, как Шерон вновь оказалась во власти чувственных желаний, которым у нее не было ни сил, ни охоты противиться. В один миг все рассудочные соображения вылетели у нее из головы. Всем ее существом владело только одно страстное, необоримое желание – заняться любовью с мужчиной, к которому она впервые в жизни чувствовала настоящее влечение. Настоящее, а не вымученное или притворное, как бывало с другими мужчинами. Со всеми, без исключения.

Внезапно Фрэнк оторвал свои губы от ее губ, а затем разжал объятия и осторожно отстранил от себя Шерон.

– Нет, не сейчас, – твердо сказал он. – Не сейчас и не так. Черт подери! – вдруг воскликнул он с какой-то непонятной Шерон досадой и горечью. – Я не хочу, чтобы ты думала, что я просто пытаюсь взять реванш за свои прошлые обиды!