— У нас на это нет времени, если ты не готова начать прямо сейчас.

Он опустил свободную руку ей на бедро, провел ею по животу, скользнул вниз и сделал такой захват, с которым она никогда не встречалась на ранканских аренах.

— О боги, ты не изменился, ублюдок. Если не мое тело, — за которое ты, уверяю, заплатишь больше, чем оно стоит, — то что еще тебе нужно»?

— Я думал, ты не спросишь. Речь пойдет о пустяковом дельце — покушении на жизнь Терона, организованном тобой. Кажется, что-то вроде нападения на баржу. Не лучший ход для члена бывшей царствующей семьи: ни для тебя, ни для Кадакитиса, ни для всех твоих уцелевших родичей, которые разделят гнев Терона, если выяснится, кто пытался скормить его акулам.

— Я повторяю, недоносок, чего ты хочешь?

В данный момент времени существовало два ответа на этот вопрос, один из которых был связан с богом в теле Темпуса, нашептывающим: «Она женщина, а женщины понимают только одно. Она боец. Давненько уже у Нас не было бойца. Отдай ее Нам, и Мы будем очень признательны, — а она станет Нашим послушным слугой. Иначе нельзя будет ей доверять».

Богу в своем теле он ответил: «Я не могу доверять Тебе, не говоря уж о ней», а женщине сказал:

— Ченая, помимо очевидного, — продолжая крепко прижимать ее локтем, одно движение которого могло сломать ей шею, Темпус начал сзади задирать пышные юбки, — я хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что. Одной группировке в городе требуется женщина, которая по вердикту богов не может быть побеждена. То, чего я прошу, я прошу ради Кадакитиса, ради продолжения вашего рода, ради блага Санктуария. То, чего просит бог, боюсь, уже дело другое.

Его голос становился все глубже, наполняясь давно сдерживаемой страстью Повелителя Насилия и Грабежей, Крови и Смерти Санктуария.

Ченая была бойцом и была связана с богами. Темпус надеялся, она поймет, что его бог отбился от рук.

Часовой у входа в трубу, ведущую к Крысиному водопаду, ставке Зипа в Подветренной, с заткнутым кляпом ртом плавал в луже собственной крови.

Зип, скользнувший в трубу, в полумраке наткнулся на него и сразу понял: визитная карточка Синка. У часового были отрублены кисти рук и ступни ног.

Он поблагодарил бога, чей находящийся среди болот алтарь посещал до сих пор, что вернулся в ставку один, и, встав на четвереньки, прекратил агонию часового.

Тактика Третьего отряда коммандос была направлена на устрашение; но это соображение не помогло сдержать тошноту. Понимание того, что часовому не потребовалось бы и получаса, чтобы истечь кровью, также не улучшило настроение Зипа: люди Синка, вероятно, следят сейчас за ним из прилегающих хибар, которые Зип считал своим оплотом.

Предводитель Третьего отряда коммандос Синк тихо произнес у него за спиной:

— Есть минутка, сынок? Кое-кто хочет поговорить с тобой.

Эти слова могильным камнем придавили Зипа, а его сердце грозило разорвать грудь. В течение всей зимы рейнджеры Синка не особенно допекали его. Командир Третьего заявлял о независимости, изображал дружбу, оставляя НФОС Зипа в покое — пока тот следовал советам, которые от случая к случаю давал хладнокровный командир коммандос.

Но тогда шли разговоры об объединении — до того, как Терон посетил Рэнке; до того, как группировка Зипа разрослась настолько, что сама распалась на группировки; до того, как какие-то придурки из членов НФОС захватили Иллиру, С'данзо и убили ее ребенка; до того, как к дверям Зипа положили стрелу, направленную в Стратона; до того, как Кама, покинув постель Зипа, связалась с Факельщиком, придворным жрецом; до того, как все стало настолько запутанным, что Зип не смог больше удерживать территорию на противоположном берегу Белой Лошади, территорию, которой он никогда не желал, как никогда не хотел стать настолько известным (а значит, представлять отличную мишень), каким сделали его закулисные махинации Синка.

— Поговорить с вами? Ты называешь это разговором?

Голос Зипа дрожал, но Синк не смог бы сказать, от страха или от ярости. В это мгновение сам Зип не смог бы сказать этого. Вокруг него была кровь, липкая, теплая и еще пахнущая жизнью; труп испустил газы и кое-что похуже, когда смерть освободила мышцы, сдерживавшие содержимое кишечника.

Стоя на четвереньках в крови и дерьме, Зип подумал, что, вероятно, вот она — заслуженная смерть, точно такая, какая так часто являлась ему во снах. Ему захотелось посмотреть, не лезвие ли у него за спиной собирается продолжить разговор.

Рядом с его рукой в кровь со шлепком ступила сандалия, голос Синка с ранканским акцентом произнес:

— Именно так, поговорить. Если бы твой человек сначала поговорил, а потом начал действовать, он был бы жив сейчас.

К Зипу протянулась затянутая в перчатку рука, над ней сверкнула эмблема Третьего отряда: вставший на дыбы конь со стрелами во рту — серебряная, надраенная, без единого пятнышка, нашептывающая о жестокости, настолько легендарной, что даже ранканцы опасались использовать Третий отряд коммандос.

Даже Терон, взошедший на трон с помощью их мечей, если верить слухам, хотел распустить Третий отряд или же попытаться накинуть на него тугую узду. Вот почему, как поговаривали, Темпус, создавший отряд, снова стал его командиром. Никто другой не мог удержать отряд в повиновении. Предоставленные сами себе, коммандос убивали бы ранканских императоров одного за другим, продавая престол тому, кто заплатит больше — Зип слышал, как шутили по этому поводу Синк и Кама, когда они все трое как-то гуляли в таверне.

Зип позволил Синку помочь ему подняться, озабоченно пытаясь стереть с ладоней липкую кровь. Он не стал спорить по поводу убитого часового: с Синком не спорят, особенно по поводу чего-либо столь необратимого, как смерть. Лучше приберечь силы на то, чтобы заставить его пересмотреть намерение убить тебя.

Появились люди: по меньшей мере двадцать бойцов — Третий никогда не проводил операции малыми силами.

От вида Камы, в боевом снаряжении с красным знаком Третьего, выжженным на огрубелой коже над правой грудью, у Зипа скрутило желудок.

Она была его головной болью и всегда останется ею.

Зип сказал:

— Что ж, вот он я. Говорите, — и почувствовал, что язык едва слушается его.

Вокруг Камы, как он разглядел (когда его глаза смогли видеть что-либо помимо мертвеца, без кистей и ступней, беспомощно валявшегося на полу), стояли представители городских группировок, выдававших себя за власть в Санктуарии: Крит, творец тайных деяний Священного Союза, редко появляющийся в мундире и никогда — при свете дня; Стратон, его широкоплечий, плененный ведьмой напарник; Джабал, черный, словно плащ Ишад, с еще более черным выражением на лице; Уэлгрин, начальник военного гарнизона и брат С'данзо, ребенка которой убили люди Зипа, и незнакомая светловолосая женщина, одетая в кожаный костюм для схваток на арене, с сидящей на плече птицей.