– Сколько мяса! – произнесла Белогурочка. – Сколько хорошего мяса. Его трудно поймать.

Огромный мастодонт – туша на толстых ногах, хобот вытянут вперед, трехметровые бивни торчат кверху – приближался к холму. И только тогда Андрей увидел преследователей. Сначала ему показалось, что это большие обезьяны, рыжие и серые. Они бежали, порой становясь на четвереньки, а порой выпрямляясь и передвигаясь на двух ногах. Бежали они молча, и степь, столь оглушительно певшая, замолкла и пережидала погоню.

Когда мастодонт приблизился, Андрей понял, что эти существа слишком велики и слишком легко передвигаются на двух ногах, чтобы быть обезьянами.

– Уууш, – прошептала Белогурочка. – Очень плохие.

Мастодонт выдыхался, лишь ужас гнал его вперед. Один из преследователей обогнал его и, подпрыгнув, ухватился за бивень. Мастодонт задрал голову вверх, и преследователь взлетел высоко над землей, но не ослабил хватки. Как бы повинуясь этому сигналу, остальные кинулись на мастодонта, хватая его за ноги, взбираясь на спину, и тот, как жук, облепленный муравьями, волочил врагов вперед, и в этом была безнадежность жертвы, которая почуяла близость смерти.

Андрей заметил, что у одного из охотников, который вцепился в загривок мастодонта, в руке большой острый камень и он быстро и яростно долбит этим камнем основание шеи мастодонта. Оттуда фонтаном брызнула густая, почти черная кровь. Мастодонт как-то сразу ослаб, перешел на шаг и упал метрах в двухстах от холмика, на котором стояли люди.

– Скорей, – прошептала Белогурочка, – пока они заняты.

Они начали спускаться так, чтобы холм остался между ними и обезьянами. Андрей обернулся и увидел морду, вернее, лицо обезьяны – одна из них услышала стук копыт и поглядела им вслед.

Это была не обезьяна. Но и не человек.

– Питекантроп, – произнес вслух Андрей.

– Они очень плохие, – сказала Белогурочка, оборачиваясь и торопя коня. – Хорошо, что они заняты. Они бегают как кони. Если им попадается человек, они убивают и едят.

– А вы их убиваете? – спросил Андрей.

– Конечно, убиваем, – сказала Белогурочка. – Они же плохие. Когда наша стая была большая и сильная, мы один раз делали большую охоту. Я пять стрел пустила в одного, а он все равно хотел меня убить. Это была большая охота, йех!… Только мясо у них совсем невкусное.

Андрей еще раз обернулся. Холм скрыл от них питекантропов.

Степь снова оживала, наполняясь гулом и пением насекомых и птиц. И казалась пустынной, лишь далеко, у самого горизонта, паслись какие-то крупные животные.

– Андрей, – сказала Белогурочка, – возьми.

Она передала ему нож. Нож был железный.

– Откуда вы их берете? – спросил Андрей. – Разве вы умеете делать такие ножи?

– Нет, – сказала Белогурочка. – Мы их меняем на разные вещи.

– У кого?

– Раньше, когда не было Октина Хаша, мы посылали людей к святилищу ведьм. Ведьмы давали нам ножи и другие железные вещи. А теперь мы не можем туда идти. Только Октин Хаш ходит туда. У нас осталось мало стрел и ножей.

– А откуда железо у ведьм?

– Разве кто знает? Ведьмы делают его, правильно?

– Вот это меня и интересует, – сказал Андрей.

– Мы туда не пойдем, – сказала Белогурочка твердо.

– Но нам надо освободить Жана.

– Я могла спасти тебя, потому что у колдуна было мало людей. А Жана спасти нельзя. Как ты будешь воевать со всеми воинами Октина Хаша? Они тебя убьют. У них столько стрел, что тебя превратят в большого ежа. Вот сколько будет из тебя торчать стрел.

Они ехали без происшествий еще часа три. Стало жарко. Ветер утих, небо стало белым и горячим. Кони плелись еле-еле.

– Они пить хотят, – сказала Белогурочка.

– Мне тоже хочется, – сказал Андрей.

– Скоро будет вода. Надо ждать. Ты как маленький. Разве мужчина говорит, что хочет спать и есть?

– А женщины говорят?

– Только рабыни, – сказала Белогурочка, и по ее тону было ясно, что она не рабыня.

Горы приблизились и постепенно потеряли прозрачность голубизны. Они оказались палевыми, выцветшими.

– Мы там будем ждать, – сказала Белогурочка. – Туда придут братья. Теперь уже недалеко.

Копыта коней зацокали по твердому. Перемена в звуке была столь неожиданна, что Андрей вздрогнул. Оказалось, что они выехали на дорогу. Дорога была старой, в трещинах бетона проросла трава.

– Погоди, – сказал Андрей, останавливая коня и спрыгивая на бетон.

– Нам надо спешить, – сказала Белогурочка. – Зачем ты слез?

– Мне надо поглядеть, – сказал Андрей. – Эта дорога куда идет?

– Я не знаю.

– Она здесь давно?

– Глупый, это старая дорога. Она здесь всегда.

Андрей отколупнул кусочек бетона. Бетон был стар и крошился.

Андрей посмотрел вперед – дорога пропадала в высокой, в рост человека, траве. Он обернулся – дорога терялась в зелени.

– Это очень интересно, – сказал он, взбираясь на коня. – А другие дороги здесь есть?

– Такие дороги? Есть. А что?

– И вы никогда не задумывались, кто их проложил?

– Мы знаем. Это старые люди. Те, что жили здесь до нас.

– А куда они делись?

– Я же сказала – старые люди. Они умерли. Это все знают.

Они поехали дальше по дороге. Порой она совсем пропадала в траве и в кустах, порой попадался сохранившийся отрезок. В одном месте дорога пересекла рощицу, раскидистое дерево росло посреди бетона. Дереву было лет сто, не меньше.

Белогурочка дорогой не интересовалась, она была настороже, поглядывала по сторонам.

– Ты чего боишься? – спросил Андрей. – Зверей?

– Я ничего не боюсь, – сказала Белогурочка. – Но нас ищут. Вся степь знает, что я тебя украла.

– Скажи, а ты никогда не видела домов? Не таких, как твой лом, а домов, сделанных из камня.

– А зачем дом из камня? – удивилась Белогурочка. – Как ты его сложишь, когда хочешь откочевать?

– А может, старые люди не кочевали? Ведь мы не кочуем.

– Вы не кочуете? А зимой, когда звери уходят на юг в теплые места? Когда снег? Что вы будете кушать? Надо откочевать.

– Значит, не видела?