— Ты прошел испытание? Да, эксперимент удачен, — тёмник покачал головой, — несомненно, удачен, если тело носителя соответствует матрице… Что ты помнишь о прошлой жизни?

— Меня зовут Ксандр, — Фрол не жаловал старика, и Ксандр решил не быть особо вежливым. — Зачем тебе мои воспоминания?

— Отстань от него, тёмник, — вмешался Фрол, — и убирайся отсюда. Не один я подозреваю, что Максар погиб по твоей вине.

Ксандр когда-то знал это имя — Максар. «Максар бер᾿Грон», — подсказала память, не его собственная, варханская. Родич Фрола, один из главных претендентов на звание бер᾿Хана. Сильный, беспощадный, ловкий. Ниточка памяти разматывалась дальше, и откуда-то всплыло имя «Дамир». Кто это, Ксандр не понял, но почему-то вздрогнул.

— Убираться? Я пришел предложить тебе выход, Фрол бер᾿Грон. Ты можешь убедить своих родичей не прятаться за стенами, но вступить в бой, — Эйзикил сделал паузу, полюбовался на мрачнеющее лицо Фрола, — на Териане. Там было восстание, терианцы и пеоны-мятежники виноваты в случившемся на Земле. Теперь цель дальше, чем была, для завершения Великого Кольца мы должны снова подчинить себе Териану. Все силы Орды будут брошены на это, Фрол. Если бер᾿Гроны откажутся…

— Откуда у тебя эти новости, старик?

— Из Ставки.

Ксандр перестал их понимать. Проклюнувшаяся память мешала ему, натирала, как новые туфли. Понятия накладывались одно на другое, и в голове царила сутолока. Ставка, Териана…

— Кольцо разорвано, — веско добавил Эйзикил после недолгого молчания, — и нам важно сплотиться.

Гин отвернулся к тачанке. Похоже, его задели слова тёмника про Великое Кольцо, которое стремились замкнуть варханы, для чего необходимо было подчинить все пять миров.

— Собери своих бойцов, — скрипел Эйзикил. — Не всех. Новых и честолюбивых, как этот Ксандр, старых и проверенных. И отправь их в Ставку. Можешь и сам поехать с ними, Фрол, предстать перед собранием. Ты же — берсер. Ты ничего не боишься.

Старик, не прощаясь, прошествовал к двери. Фрол бер᾿Грон не остановил его. В раздумье мастер стоял у машины, поглаживая собранный из досок кузов. Ксандр не решался его потревожить. Слова старика зародили в Ксандре предчувствие перемен, он уже хотел и в Ставку, и на Териану. Подавление бунта — шанс показать себя и стать берсером.

— Мы едем в лагерь, — наконец объявил Фрол.

* * *

Солнце теперь освещало город с другой стороны, закатные лучи испятнали пирамиду Центавроса красным. От лагеря не осталось почти ничего: костры потушены, генераторы заглушены, шатры валяются на земле грудами брезента.

Ксандр с Вацлавом, расположившись на склоне холма, укладывали оружие в ящики, рядом манкураты скатывали шатер. Разрядники нужно было оборачивать мягкой ветошью, и доверить такое занятие рабам оружейник не рискнул.

Все в лагере были заняты: от манкурата до мастера Фрола. Ксандр знал о причинах спешки, но другим ничего не объяснили. Это поднимало Ксандра над толпой.

Вацлав обернул очередной ствол ветошью, аккуратно опустил в ящик и мечтательно произнес:

— Я всегда этого хотел. Война. Бой. Я должен был родиться варханом. А ты, Ксандр? О чем мечтал?

— Неважно, — безмятежно отозвался Ксандр, — того меня уже не существует.

Сказал правду: Ксандр помнил прошлую жизнь, как помнят скучную книгу или плохой фильм — с каждым днем все слабее. Старые впечатления, одинаково серые и блеклые, отступали под натиском новых. Наверное, Вацлав испытывает то же самое. Но зачем об этом говорить?

— Бред. — Вацлав даже отложил работу. — Без прошлого нет будущего. Манкураты не помнят прошлого. Мы — должны.

Ксандр с сомнением посмотрел на Вацлава. Не отращивает волосы, скоблит череп каждое утро, а усы подстригает лишь иногда. Сейчас бритоголовый без куртки, рукава рубахи закатаны, и видна татуировка — солнцеворот. Это было Ксандру неприятно, но почему он не задумывался. Вацлав — противник. Вацлав — конкурент. Разумнее всего сейчас завязать с ним дружбу, чтобы потом уничтожить.

Подошедший вислоусый оружейник прервал их разговор, проверил уже упакованные ящики. Оружейнику не нравился внезапный переезд, старый вархан что-то подозревал, но точных причин не знал и потому был въедлив.

Когда инспекция закончилась, а все имущество погрузили на тачанки и повозки, уже стемнело. В безлунном небе мерцали яркие осенние звезды, ударил легкий морозец. Закутанный в плащ Ксандр следил за погрузкой оружия вместе с Вацлавом. В одном из манкуратов он узнал Смирнова. Не прошедший испытания был жалок, вид имел виноватый.

— Смирнов! — окликнул его Ксандр. — Смир!

Манкурат, естественно, не отозвался, вообще не среагировал. Мелькнула мысль: «Это не человек, а моб».[10]

— Чего ты с ним? — удивился Вацлав. — Забудь. Его нет. Он тебе не нужен.

Ксандр неожиданно разозлился: та его часть, что не была варханом, считала любого человека достойным если не внимания, то хотя бы имени. Вацлав, похоже, всегда думал иначе.

В темноте, подсвеченной факелами и ручными фонарями, перекликались водители и погонщики, мычали рогачи, похожие на огромных коров, скрипели тачанки и телеги, раздавались резкие приказы берсеров.

Ксандр с Вацлавом сопровождали груз: устроились в кузове телеги на узких скамьях, позади возницы. Двинулись. Трясло немилосердно, приходилось хвататься за борта, чтобы не упасть. Ящики с оружием подпрыгивали, и Ксандр понял, зачем разрядники перекладывали ветошью. Тачанка ползла в караване по неосвещенной дороге, и город казался продолжением звездного неба — вдалеке холодным зеленоватым светом горели окна.

Несмотря на тряску, Ксандр задремал.

Он сидел за компьютером и не видел окружающего. На экране, ставшем трехмерным, шла битва: шесть на шесть, полные пати, с танком, луком, хилом, чантом, сорком и гладом в каждой пачке.[11]Противник уже сагрил мобов, их глад убежал, уводя за собой «хвост», хил не справлялся, вот-вот должны были или отступить (догнали бы) или лечь… Внезапно Ксандр провалился в жран.

Данж[12]оказался техногенным подземельем. Вдаль уходила штольня, потолок удерживали деревянные распорки. Через каждые три-четыре шага с балок свисали тусклые лампы. Где-то падала вода, и больше не было слышно ни звука — только звон капель и дыхание Ксандра.

Неровная кладка стен блестит от влаги, пол усеян мелкими камешками. Тяжело пахнет мокрой землей и камнем, своды давят, грозя, смять. Впереди — развилка. Направо или налево? Ксандр осмотрелся, в поисках соратников. Он не мог оказаться здесь в одиночестве.