Теперь тишина в доме угнетала ее гораздо сильнее, чем раньше, и это было хорошим знаком. Джулия не хотела сойти с ума от безделья и потому решила: пора как-то планировать свое будущее.

Она свернула направо к воротам Уортон-Парка, любуясь лесным буком, высаженным по обеим сторонам подъездной аллеи, и старым дубом, под которым, согласно легенде, Анна Болейн однажды поцеловала Генриха VIII.

Через пятьсот метров Джулия опять повернула направо и поехала по ухабистой дороге, ведущей к квадратному двору, за которым находились огород и теплицы. Ощутив знакомое с детства легкое радостное волнение, она поняла: ей очень важно знать, что эти постройки остались на месте.

Джулия припарковала машину во дворе и вышла, поеживаясь от холода. Она помнила, что здесь всегда царило оживление: вокруг располагались жилые дома и конюшни. Лошади цокали копытами; фермеры подвозили тюки сена, сгружали их с тракторов и укладывали в сараи; а посреди всей этой суматохи дети рабочих играли в футбол. Это был целый мир со своим особым укладом...

Сейчас здесь стояла тишина. Джулия не увидела во дворе ни одного человека. Она пошла по заросшей тропинке к огороду. Синяя дверь оказалась на месте, только теперь она была увита виноградом. Девушка с усилием ее отворила и шагнула за порог.

В огороде больше не было тщательно ухоженных длинных грядок с морковкой, бобами, капустой и пастернаком. Их место заняли сорняки и крапива, среди которых тут и там мелькали переросшие капустные кочаны. Джулия пробралась к маленькому фруктовому садику, который был разбит в конце огорода и загораживал собой теплицы. Яблони, груши и сливовые деревья топорщились голыми ветками. Под ними валялась несобранная с прошлой осени гниющая падалица.

Девушка миновала заброшенный сад и увидела крыши теплиц, возвышающиеся над густым кустарником. Осторожно ступая по заросшей тропинке, она приблизилась ко входу в первую теплицу.

Двери уже не было. Вместо нее под ногами оказалась груда гниющего дерева и разбитых стекол. Осторожно переступив через нее, Джулия шагнула в теплицу. Там было пусто, если не считать старых столов, которые раньше стояли вдоль стен, и ряда железных крючков, свисающих со стропильной фермы. Бетонный пол был покрыт мхом, повсюду росли сорняки.

Джулия медленно прошла до конца теплицы. Там в углу по-прежнему стоял табурет, на котором она обычно сидела, а под ним виднелся бакелитовый ржавый радиоприемник дедушки Билла.

Джулия присела на корточки и подняла приемник. Прижав его к груди, как младенца, Джулия покрутила ручки в тщетной попытке оживить древний аппарат...

— Орхидеи любят музыку, Джулия. Возможно, она заменяет им звуки природы, которые они слушают в их естественной среде обитания, — говорит мне дедушка Билл, показывая, как надо увлажнять нежные лепестки с помощью пульверизатора. — А еще они любят тепло и воду, потому что привыкли к жаркому влажному климату.

Всем остальным теплицы кажутся невыносимо душными. Яркое солнце нагревает стоячий воздух, и температура здесь становится намного выше, чем на открытом, продуваемом ветрами пространстве.

Мне нравится жара: терпеть не могу надевать на себя кучу одежек, чтобы не замерзнуть. В теплице я чувствую себя очень комфортно, будто попадаю в свою естественную среду. Дедушка Билл тоже не замечает никаких неудобств. К тому же в таком микроклимате острее ощущаются наполняющие воздух чудесные ароматы цветов.

— Это Dendrobium victoria regina, иногда ее называют «голубой дендробиум», но, как видишь, она сиреневого цвета, — усмехается мой дед. — Действительно, голубую орхидею пока не открыли. Этот сорт растет на деревьях Юго-Восточной Азии. Ты можешь себе представить? Целый сад, висящий в воздухе...

Дедушка Билл задумчиво смотрит в пространство. Я прошу его продолжить рассказ о далеких странах, но он никогда не откликается на мои просьбы.

Зимой дендробиум любит отдыхать — я называю это спячкой. В это время цветок обильно опрыскивают, чтобы он не завял, но не удобряют.

— Дедушка, а как ты узнал, что любят эти растения? — однажды спросила я его. — Ты ходил в школу по изучению орхидей?

Он со смехом покачал головой:

— Нет, Джулия. Мне много рассказал один мой друг, который жил в Дальневосточном регионе и рос в окружении орхидей. Остальные знания я приобрел методом проб и ошибок, внимательно наблюдая за растениями и изучая их реакцию на мои действия. Сейчас я знаю, что получаю, потому что названия сортов написаны на упаковке. А раньше, когда я был молодым пареньком, мы получали ящики, присланные из дальних краев, и даже не догадывались, что это за растения — до тех пор, пока они не начинали цвести. — Он вздохнул. — Это было очень интересно, несмотря на то, что большинство орхидей погибало.

Я знаю, дедушка Билл знаменит в мире любителей орхидей, потому что ему удалось вырастить необычные гибриды. К нему часто приезжают известные фермеры, чтобы посмотреть на позднее цветение таких орхидей. Он очень скромный и не любит говорить о своих достижениях: мол, его работа — выращивать цветы, а не похваляться ими.

Бабушка Элси с ним не согласна. Порой она жалуется на своего супруга, который вложил немало денег в Уортон-Парк. К нему толпами ходят люди, желающие посмотреть и купить растения, и Элси считает, что он должен извлекать из работы гораздо больше материальной выгоды.

Я не слушаю ее упреки: не хочу, чтобы чьи-то слова или поступки нарушили идиллию моего маленького рая. Когда уезжаю отсюда и мне становится грустно, я мысленно переношусь в дедушкины теплицы и успокаиваюсь.

* * *

Джулия заставила себя вернуться к мрачной реальности, ведь прошлое уже не повторится. Только сейчас она заметила, что дрожит от холода, и поспешила к выходу из теплицы. Быстро пройдя огородом к машине, она уже хотела сесть за руль, но тут увидела Кита. Он вышел из конюшни и помахал ей рукой.

— Привет, Джулия. Что, приходила посмотреть на печальное запустение некогда процветавшего Уортон-Парка?

— Я так расстроена! — Джулия вздохнула. — Теплицы совершенно пусты — там ничего не осталось. — Она горестно покачала головой. — Ты, случайно, не знаешь, куда подевались орхидеи?

— Нет. Мне и самому хотелось бы это знать. Мой отец слишком долго владел поместьем, но никогда здесь не появлялся. А тетю Кроуфорд почему-то бросало в дрожь при одной мысли о цветах. Помнишь тот день, когда ты принесла ей орхидею? Так вот, когда ты ушла, она протянула мне растение и сказала, чтобы я унес его подальше. Не спрашивай, в чем причина ее недовольства. Не имею понятия. Думаю, тебе будет приятно узнать, что я хранил орхидею в своей спальне, а уезжая, взял ее с собой. Она цвела много лет.

— Как странно, — задумчиво проговорила Джулия. — Странно и грустно.

— Верно, — согласился Кит. — Один Бог знает, что еще, помимо орхидей, пропало из поместья. Чем раньше я возьму это место в свои руки, тем лучше. — Кит вдруг просиял. — А хочешь, покажу тебе старый коттедж твоих родителей? Я как раз туда иду.