– Очень странно это слышать, – заметил Калашников. – Например, к вашему офису нас привез кавказец с наколками, которые делаются только на «зоне», это я вам как специалист говорю. Уборщицы у офисного здания – дамы, далекие от образа невинных девиц. По дороге бросилось в глаза – какие-то стремные негры утилизируют мусор, засовывая его в пластиковые мешки. Мне совершенно непонятно: откуда все эти личности появились в Раю?

Габриэль тяжело вздохнул. Отпив из своего бокала, он поставил его на стол. Одно крыло чуть приподнялось – было похоже, что архангел сгорбился. Его глаза блеснули, выдавая смену настроения не в лучшую сторону.

– Беда в том, что все пользуются слишком каноническими представлениями о Рае, – прошептал он, склонившись к лицу Калашникова. – Но между мифом и реальностью существует разница, причем она не обязана быть приятной. Как вы считаете, кто должен тут делать всю «грязную» работу? Строить пятизвездочные виллы для праведников, сервировать столики в ресторанах, править колесницами с лошадьми – или, как вы видели, утилизировать мусор? Нам требуются электрики, уборщицы, производители сока, монтеры, дворники – положено содержать гигантский штат прислуги. Праведники, что вполне естественно, мусор сжигать не станут. Сюда попадают лучшие из лучших – и они не ожидают, что должны заниматься подобной работой. Ангелов различных рангов в Небесной Канцелярии миллионы, это верно, – но наши сотрудники тоже не предназначены для чистки тротуаров, мытья посуды и стрижки газонов. Требуется их чем-то культурным по работе занимать – уже пятнадцать тысяч одних арфических оркестров создали. Но кому же тогда, извините за цинизм, убирать дерьмо?

– Я понял, – усмехнулся Калашников. – Это гастарбайтеры?

– Именно, – ничуть не смутившись, согласился архангел. – Поэтому мы и были вынуждены ввести тайную квоту для гастарбайтеров, которые, как считается, проникают сюда нелегально. Однако реальность такова, что Рай без иностранных рабочих не проживет. Конечно, официально у нас с этим борются, есть даже отдел противодействия нелегальной иммиграции: периодически устраиваются облавы, кого-то показательно депортируют.

– А как они проникают-то сюда? – встрял в разговор Малинин.

– Очень просто, – улыбнулся Габриэль. – Приезжают на специальном поезде из транзитного зала, а потом проводники-нелегалы подводят их к дырке с левой стороны Райских Врат, где в этот момент отключено электрическое напряжение. Хочу сразу предупредить – попадание людей с тяжкими преступлениями, и тем паче убийц, исключено. Сурен, ваш кучер, отсидел два года за мелкое мошенничество, – по-моему, ничего страшного. Ко всему прочему эти люди не получают денег, потому что в Раю платежные средства отменены. Они работают исключительно во искупление своих грехов.

– Несправедливо, – пробурчал Малинин, не обращая внимания на пинок от Калашникова. – Одни, значит, в Городе на сковородке прыгают, а другие – под кокосовыми пальмами коктейли попивают. Эдак и я бы согласился.

– Насколько я видел из вашего досье, вы, молодой человек, попали в Ад за совершенные убийства, а также многочисленные прелюбодеяния, – мягко заметил архангел, и Малинин густо покраснел. – Стало быть, вам у нас даже обычным мусорщиком не было бы позволено работать. Однако мы заговорились, уважаемые братья. Так вот, вы находитесь официально, по спецпропускам. Еще один спецпропуск на доктора выписать не получится.

– Вашбродь, да на фига нам сдался этот доктор? – взвился Малинин. – В прошлый раз в нашем расследовании уже присутствовал один. И что? Нет, я решительно против. Да вы мировую литературу поднимите! От них одни проблемы. Людоед Лектер кто? Доктор. Маньяк No из фильма про Джеймса Бонда кто? Доктор. Гауптштурмфюрер СС Менгеле кто? Доктор. Скажу вам, как на духу: мне включение докторов в нашу команду заранее не нравится.

Архангел судорожно сложил крылья, с трудом сдерживая смех.

– Успокойся, братец, – прошептал Калашников, обнимая Малинина. – У тебя, я вижу, еще с детства типичный страх перед докторами. Не все они такие ужасные монстры. Например, доктор Айболит или тот же Ватсон.

– Ватсон? – недоверчиво переспросил Малинин. – И что в нем хорошего? От чего он лечит? Даже непонятно, какой специализации этот доктор. Гинеколог или лор? У него даже имени нет, все только по фамилии называют.

Габриэль прыснул. Заглушая веселье, он проглотил новую порцию воды. Рассмеявшись, Калашников тоже поднес бокал ко рту – за беседой он совсем забыл про него. Все дальнейшее, наверное, уместилось бы и в десятую долю секунды. Как в замедленной съемке, архангел инстинктивно бросил взгляд на свой бокал, и его лицо с тонкими чертами неожиданно исказилось ужасом. Калашников ощутил сильнейший энергетический удар, треснувший его по лбу мягкой и в то же время тяжелой подушкой. Бокал с чудовищной силой и скоростью вырвался из его руки и, словно комета, отлетел к соседней стене, в которую и врезался, осыпав ее брызгами и сотней мелких осколков. Левой рукой Габриэль жестко отстранил Малинина от подноса.

– Извините, – прохрипел архангел. – Пришлось применить телекинез, причем без предупреждения. Я лишь в сию секунду сообразил по вкусу – у меня в бокале простая дистиллированная вода. А вот вам, похоже, налили святой. Кто-то только что попытался вас убить, заменив содержимое бокалов.

…Все трое, не сговариваясь, выбежали в прихожую. Секретарши на месте не было, в коридоре отчетливо слышался быстрый цокот каблучков…

Участковый Меринов вновь присел рядом с окоченевшим телом Петровича, вглядываясь в отполированное холодом мертвое лицо. Пожалуй, напрасно. Все, что можно, он уже осмотрел, ничего нового не обнаружит – труп пора отправлять в морг. Убийца выпустил только две пули, обе – с близкого расстояния: одну в грудь, другую в голову. Старик был уже мертв, когда в него стреляли второй раз. Судя по калибру прошедшего насквозь свинца, оружие заграничное. Непонятное убийство переполошило деревню: никто не понимал, из-за чего оно произошло, мотив отсутствовал напрочь. Из дома ничего не взяли, да и брать-то, кроме черно-белого телевизора «Рекорд», попросту было нечего. Конечно, малое количество денег было найдено в заячьем тулупе мертвеца, однако соседка покойного, старуха Фрося, уверяла, что бабки у Петровича ничуть не задерживались. Если у него в кармане и появлялся лишний рубль, то дед мгновенно пропивал его до появления следующего лишнего рубля. Жил старик стандартно для сельской местности – естессно, напивался с завидной регулярностью, однако не буянил и телеграфные столбы не валил. Зарабатывал тем же методом, как и большинство людей в деревне. А где еще «живых» денег взять? Интересно, какому нефтяному олигарху мог помешать старый деревенский алкаш, чтобы на его ликвидацию прислали профессионального убийцу с иностранным пистолетом? Уму непостижимо – вот уж воистину преступление века.

Меринов в последний раз склонился над трупом. Мог ли он что-то упустить из виду? Вряд ли. Судя по всему, его убили несколько дней назад – может быть, в самом начале недели. Точное время уже врачи определят. Кожа не тронута разложением, потому что в погребе было достаточно холодно. Ткани разве что посерели, кровь-то уже не циркулирует. Не выдержав, участковый хлопнул себя по бедру и произнес яркую тираду, большинство слов которой составляла «мать» во множестве вариантов. Грех материться над покойником, но почему ему так «повезло»? Жил не тужил, до пенсии совсем немного оставалось. Зарплата, правда, маленькая, но и работа – тоже мармелад. Много ли криминала в обычной деревне? При советской власти он в основном самогонщиков ловил, а сейчас и на тех махнули рукой. Какие на селе основные преступления? Да смех один. Скоммуниздят и пропьют поросенка, залезут через забор, оборвут клубнику с огорода… побитая жена прибежит в слезах и соплях, принесет на мужа заявление – а наутро, глядишь, и забирает бумагу. Работа – ну попросту не бей лежачего. А теперь… где ему на старости лет наемных киллеров ловить? Тем более что в детективах Меринов читал – убийцы всенепременно бросают оружие на месте преступления, дабы потом менты на владельца не вышли. А тут не то что пистолета – гильз стреляных, и тех не оставили: словно подмели за собой. Участковый в двадцатый раз включил яркий фонарь, обшаривая дрожащим пятном света обледеневший пол погреба. Нет, ни единой соринки – все стерильно, как в аптеке. Киллер убил старика двумя выстрелами в упор, после чего поднялся из погреба и аккуратно прикрыл за собой дверь – при этом ничего из дома не взял. Но хоть какой-то же мотив должен быть, верно? Петрович отбил у главаря мафии жену-фотомодель? Исключено. Под личиной пенсионера скрывался оптовый торговец колумбийским кокаином? Тоже сомнительно. Был, конечно, у деда свой крошечный бизнес, но настолько смешной, что даже мало-мальской конкуренции магнатам он не составлял. Раз в два месяца ездил на рынок в Москву, продавал свою продукцию, а деньги старательно пропивал до копеечки. Выручка за товар, как правило, составляла не более пяти-шести тысяч рублей: за такие деньги и кошку убивать не станут. А на прошлой неделе из-за разборок в деревне стариковский бизнес и вовсе превратился в пшик. Власти перед телекамерами обещали выплатить компенсацию, но когда телевизионщики собрали оборудование и свалили обратно в Москву, обещание было благополучно забыто: обещанного, как известно, три года ждут.