– Это, как говорят гномы, «тейлурас мин ти гуверс недалс ургон», или в переводе «побрили меня во сне, не спросив разрешения», – буркнул Олрад, потягиваясь на кровати.

– Да уж, – вздохнул разведчик, удобно устроившийся на широком подоконнике распахнутого окна.

– И это все, что ты скажешь?

– А что ты ожидал, – Дейнар снова вздохнул. – Я верю учителю и знаю, если он так решил, значит, это нужно для блага нашей земли. К тому же я прекрасно знаю, что значит земля под властью Мрака.

– Ты там был? – удивленно посмотрел на товарища Олрад.

– Да, был, – спокойно сказал эльф, смотря в ночное небо. – Был, и, поверь, это не самые приятные воспоминания.

– М-да, – Олрад сел на кровати. – И все же идти в другой мир, пусть и за легендарным «Разрушителем» – это самоубийство.

Эльф пожал плечами.

– Служить в Пограничье, ходить на разведку в лес Мглы, отбивать атаки орков да и многое еще. Поверь, там этого «самоубийства» хоть отбавляй.

– Все равно не понимаю. Почему сам Верховный не может пойти?

– Значит, не может, – отрезал Дейнар, спрыгивая с подоконника в ночную тьму. – Пойду, прогуляюсь.

Дейнар стоял посреди гигантской пентаграммы, начерченной в огромном круглом зале королевской обсерватории. Все приготовления были закончены, и Лейнолас в последний раз перед произношением заклинания подошел к следопыту.

– Дейнар, извини, но я не могу пойти.

Молодой эльф кивнул.

– Я понимаю, учитель, но то, что вы задумали, настоящее самоубийство.

Архимаг покачал головой.

– Увы, мальчик мой, это, возможно, единственный наш шанс. Ты сам не раз был в приграничных землях и не мне тебе рассказывать, чего стоит ожидать от Темного Властителя, если он начнет четвертую войну.

Дейнар снова кивнул в знак согласия.

– Я согласен, учитель, просто все так спешно…

– Да, с этим я согласен, но, увы, так совпало. Следующий раз перемещение в нужный нам мир может произойти лишь через полгода, а тогда…

– А тогда может быть поздно, – закончил за учителя Дейнар. – Я все понимаю.

Он еще раз осмотрел свое снаряжение. Меч, сумка с нужным для поиска барахлом, которое дал ему учитель, минимум вещей. Увы, при переносе любого груза требовалось определенное количество энергии, а при переброске объекта в другой мир вообще каждая мелочь была в тягость.

Закончив осмотр, молодой эльф кивнул и занял место точно в центре пентаграммы.

– О боги, совсем забыл! – воскликнул учитель, извлекая из кармана пару небольших голубоватых кристалликов. – Вот, кристаллы гернита. Если придется вступить в контакт с местными, проглоти и сразу начнешь понимать их язык. Кстати, учти, я не знаю, как там будет действовать наша магия, так что разберешься на месте. Так, вроде все. Возвратный кристалл береги, это твой единственный путь домой. Я настроил заклинание так, чтобы ты очутился не слишком далеко от «Разрушителя». Ну, удачи.

Он хлопнул следопыта по плечу и направился к одному из лучей пентаграммы.

Образовав равнобедренный треугольник вокруг Дейнара, старый король, архимаг и Олрад дружно раскинули руки в стороны и принялись нараспев читать слова заклятия. Из кончиков пальцев магов во все стороны ударили радужные лучи, заставившие молодого эльфа сощуриться. Маги резко смолкли и принялись медленно сдвигать руки, концентрируя радужные лучи на эльфе.

На миг он очутился в сверкающем коконе, затем его резко дернуло, и Дейнар почувствовал, что куда-то проваливается. Возникло чувство полета с бешеной скоростью, а перед глазами мелькнула чернота, усыпанная звездами, затем резкая вспышка и удар, бросивший эльфа на колени.

– Кажется, прибыл, – пробормотал следопыт, падая ничком в высокую пыльную траву.

– Ну, подумаешь, уши, – хмыкнул Стыцко, разглядывая лежащего в тени березы раненого незнакомца. – У моего соседа нос был яки горный хребет, а уж чуял он им буквально за километр. Бывало, жинка только напечет драников, а он уже с бутылью спешит. М-да… А живал-то он за три хаты от нас. А тут уши!

– Ну, не знаю, – буркнул Андрей, роясь в сумке раненого.

Из сумки появилось несколько полотняных мешочков, пара странных синих стекляшек, напоминающих маленькие линзы от очков, две резные шкатулочки и два матовых стеклянных шара размером с кулак.

– Так, вроде все, – пробормотал бывший разведчик, разложив все на расстеленном на траве брезенте.

– Ну что ты об этом, командир, думаешь?

Семенов пожал плечами, в задумчивости разглядывая разложенные вещи.

– Не знаю, чертовщина какая-то. Что он не из наших, понятно, но и на немцев не сильно похож, тем более те за ним охотились.

– Да что тут думать, командир, – встрял подошедший механик. – Сдадим его особистам, а там пусть разбираются, а вот трофей можем и оставить.

Он подобрал с брезента лежащую там саблю и, вынув клинок из ножен, махнул им, рассекая воздух.

– Ух ты, какая сабелька, да и сапожки у него ничего.

– А ну дай сюды, дитятко неразумное, – Стыцко перехватил запястье Евстафьева и буквально вырвал у того из руки клинок. – А то отрежешь себе что-нибудь.

– Ты что, Федор, ополоумел?!! – вспыхнул Виктор, потирая запястье.

Наводчик промолчал, внимательно рассматривая клинок, затем отошел в сторону и, подняв с земли сломанную ветку, подкинул ее вверх. Выждав момент, он рубанул летящую ветку саблей, развалив ту на две части, затем снова уставился на оружие.

– Добре, – наконец вынес он свой вердикт. – Славное оружие, большим мастером ковалось.

– А ты почем знаешь? – буркнул Виктор.

– Федор у нас потомственный кузнец, – хмыкнул лейтенант, принимая из рук того саблю и тоже рассматривая ее. – Так что, если он сказал, что это хорошая сабля, значит, хорошая.

– Вообще-то, командир, это не совсем сабля, – вставил Андрей. – Если я не прав, Федор поправит, насколько я знаю, сабля должна быть изогнута, а этот клинок прямой.

– Ну, туточки ты верно заметил, – улыбнулся Стыцко. – Я бы сказал, что это меч, но очень необычный, лезвие у него слишком узкое. Но это явно боевое оружие, и, судя по потертостям на ножнах и рукояти, им довольно-таки часто пользовались.

– Бред, – пробормотал Сергей. – Ладно, не будем гадать. Федор, собери все и убери куда-нибудь, а если что пропадет, я с тебя, Евстафьев, шкуру сниму.

– А что Евстафьев-то сразу? – обиделся механик.

– Знаю я просто твою патологическую тягу к трофеям. Кстати, рядовой Евстафьев, за самовольно оставленный пост вам два наряда вне очереди, и марш назад.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант.