— Получается! — крикнула Хедвиг Тминосок. — Отлично, Рогоруб. Сожмите ещё раз.

Тому казалось, что глаза у него выскакивают из орбит, а рёбра хрустят, словно сухие деревяшки, — так крепко Рогоруб обнимал мальчика. Потом вдруг у него перед глазами поплыли сероватые клубы дыма.

— Отлично! — крикнула г-жа Тминосок и прислонила трубу пылесоса к уху Тома так близко, что его чуть не засосало.

Тому показалось, что сквозь шум он услышал стон, низкий, приглушённый долгий стон… И ему вдруг стало тепло, словно по жилам потекла новая кровь.

Эрвин Рогоруб ослабил хватку и внимательно посмотрел Тому в лицо.

— Вот чёрт! — выругался Том, хватая ртом воздух. Потом перевёл взгляд на потолок: вспышки исчезли. Он больше не чувствовал себя оледеневшим снеговиком. — По-моему, меня уже можно отпустить, — тихо сказал он Эрвину Рогорубу.

— Ну, если ты так считаешь… — буркнул хозяин гостиницы и осторожно поставил Тома на ноги.

Но Хедвиг Тминосок тут же оттащила мальчика к кровати и заставила сесть.

— Посмотри на меня! — Она посветила ему маленьким красным фонариком сначала в глаза, а потом в уши. После этого достала из кармана маленькое зеркальце и поднесла его ко рту Тома. — Глубоко вдохни и выдохни три раза, — приказала она.

Том послушно задышал. Зеркало запотело, и очки, кстати, тоже.

— Хм, всё ещё серое, — констатировала Хедвиг Тминосок. — Но, думаю, это нестрашно.

— Ню, чтё там? Мёгу я накёнец вёйти? — послышался из-за двери голос Хуго.

— Подожди ещё немного! — крикнула г-жа Тминосок. — Рогоруб, — попросила она, проверяя у Тома пульс и ещё раз светя в уши, — откройте, пожалуйста, окна и выключите красные лампы, иначе наш друг ПУЖ будет чувствовать себя здесь не слишком хорошо.

— Сейчас сделаю, — ответил тот. — Гром и молния! — бормотал он, направляясь к окну. — Впервые видел такую дикость: у парня из ушей валил дым, словно пар из моего чайника.

— Правда? — удивился Том и протёр очки. Пальцы снова слушались его, хотя попрежнему были какие-то резиновые.

— Правда, — подтвердила г-жа Тминосок и открыла дверь. — Входи, Хуго.

— Он снёва рё-ё-ё-ёзёвий! — радостно взвыл Хуго и так крепко обнял Тома, что у того свалились очки. — О-ё-ё-ё! — продолжая голосить, Хуго потрепал Тома по голове своей ледяной рукой, отчего у Тома волосы встали дыбом. — О-ё-ё-ё, он опять сёвсем здёрёвий и тёплий!

— Это ненадолго, если ты будешь меня так тискать, — прокряхтел Том и попытался высвободиться из объятий ПУЖа.

Хуго нехотя разжал руки, поднял с пола очки Тома и нацепил их ему на нос, а затем по-дружески толкнул Тома в грудь.

— О-хё-хё, я уйж дюмал, чтё тёбе кёне-е-ец. Гадал, кайким ти станешь прийзракём, — безостановочно бормотал Хуго.

— Очень мило с твоей стороны, — прервал ПУЖа Том и поправил очки. — Честно говоря, я и сам думал, что этой ночью перейду в стан привидений. — Он вопросительно посмотрел на Хедвиг Тминосок. — А как…

— Как тебя спасли? — Она улыбнулась. — Ну, пара очень действенных растений, которые, к счастью, господин Рогоруб смог отыскать в деревенской аптеке, смешанные с кое-какими приправами, пятнадцать красных фонарей (именно столько нашлось в деревне), супермощный пылесос и, самое главное, — пожилая дама с благодарностью посмотрела на Эрвина Рогоруба, — богатырская сила нашего высокоуважаемого и благородного хозяина. Думаю, ему удалось до последней капли выдавить из тебя отравляющее дыхание смерти.

Том потёр всё ещё нывшую грудь и слабо улыбнулся.

— Теперь я, по крайней мере, знаю, каково быть зажатым в тиски, — сказал он.

— Извини, — смущённо буркнул Рогоруб. — Надеюсь, рёбра целы?

— Я тоже надеюсь, — ответил Том, хотя совсем не был в этом уверен.

— Ну ладно, — Хедвиг Тминосок глянула на часы. — Три часа десять минут. До рассвета ещё примерно три часа. Том! — Она серьёзно посмотрела на него и присела рядом на край кровати. — Ты знаешь, что мы пока не убегали ни от одного привидения, но когда-нибудь это должно случиться. Думаю, что сейчас как раз такой случай, мы должны собрать вещи и уехать. В твоём нынешнем состоянии ты никак не можешь бороться с демоном-минотавром.

— Нет, могу! — возмутился Том. — Я как новый. Честное слово!

— Том! — строго сказала г-жа Тминосок. — Этот демон относится к восьмой категории опасности. Тебе не нужно объяснять, что это значит: непредсказуемый, опасный для жизни, при встрече с ним шансы выжить для человека составляют примерно ноль целых, две десятых процента. Ты не можешь сражаться сегодня ночью с таким опасным противником. Скажи спасибо, что выжил после встречи с его Тринадцатым Посланником.

— Спасибо, — сказал Том упрямо. — Только я не уеду домой и не позволю этому быкоголовому мерзавцу разорять одну деревню за другой. Тут даже не о чем говорить. Кроме того, именно он послал этого Смертного Духа… Есть кое-какая информация шестнадцатого века о демоне-минотавре, который шлялся по Франции… — Том неуверенно поднялся и, пошатываясь, пошёл к компьютеру.

— Оставь компьютер, — вздохнула Хедвиг Тминосок. — Я знаю, о чём ты говоришь. Многие считают тот отчёт сказкой, но, думаю, он составлен на основе реальных событий. Должно быть, одному из охотников за привидениями удалось тогда уничтожить демона-минотавра, который успел сровнять с землёй три деревни. Но метод, каким он добился успеха, слишком опасный. К тому же для его осуществления нам понадобилось бы то, чего в Трясинпруде никак не достать…

— Что же это? — заинтересовался Том.

— Меч.

Том на мгновение потерял дар речи.

— М-м-меч? — заикаясь, переспросил он. — Зачем?

Эрвин Рогоруб откашлялся.

— Был у нас тут меч, — сказал он. — Его нашёл старый Бенно Хлебороб, когда вспахивал землю у леса. Три музея хотели его купить, но Бенно не отдал, повесил меч над кроватью. В прошлом году он умер, а жене меч не нравился, и она отнесла его на чердак. Может, он до сих пор там лежит.

— Мне тё-ё-ёже не нрайвятся мечи, — вставил своё слово Хуго, нервно дёргаясь в воздухе. — Прётивние острие штюки.

— А тебе он и ни к чему, — сказал Том и с надеждой посмотрел на Эрвина Рогоруба. — Не могли бы вы проверить, там он ещё или нет?

— Конечно, сегодня ночью я и так уже выломал много дверей… — ответил тот и вышел.

Хедвиг Тминосок подошла к окну и долго смотрела вслед Рогорубу, пока он шагал по залитой грязью улице.