Прошло долгих 2 недели, прежде чем дома у Кирилла раздался телефонный звонок.

— Ало? Кирилл? — говорил на том конце провода незнакомый голос.

— Да, А кто это?

— Это от Коли,…Спиридонова. Помнишь такого? — спросил незнакомый мужчина.

— Да, — у Кирилла екнуло сердце. — Слушаю Вас.

— Мне тут передали, что ты хочешь заработать? Или как?

— Да… А что…

— Короче слушай сюда. Завтра после 7 часов вечера на площади Куйбышева около памятника Куйбышеву.

— Как Вас зовут? — спросил Кирилл.

— Зови меня Толей. Толян я.

— А как я вас узнаю?

— Никак Я сам тебя узнаю. — Кирилл услышал в трубке звуки отбоя.

Глава 13.

Всю ночь перед встречей с загадочным «Толяном» Кирилл думал и представлял, что будет. То, что ему предложили встретиться и поговорить, было в общем-то нормальным и понятным. Но… все-таки кое-что смущало Кирилла. Незнакомец говорил грубым и безапелляционным тоном. Все это наводило на мысли о том, что ничего хорошего от встречи ждать не приходится. Спиридонов с самого начала разыграл перед ним «дурака», а он так и не понял! Принял его за обычного заводского забулдыгу в пивной. Надо быть более сдержанным! Вот тебе и «забулдыга»!

В глубине души Кирилл не верил в то, что ему вообще кто-нибудь позвонит.

Кроме того, Кирилл думал о том, что это может быть подстава организованная Спиридоновым? Он придет на встречу и как показывают в детективных фильмах, его схватят за руки милиция или сотрудницы заводского Вохра. И сразу с позором уволят!

На потеху этим тупицам- его сотрудникам по работе. Вот они вволю посмеются над ним! Тем более, что этот Спиридонов — один из них, несмотря на молодость и неплохую внешность.

«А что если совсем не ходить? — с тревогой думал Кирилл — нет, идти надо! Что я совсем трус что ли? И потом, чего мне бояться? Ну предложат мне «заработать» и все. И надо это сделать, а потом сразу же уволиться к чертовой матери! Что я теряю? Грязный и вонючий завод? Чепуха! И потом другую работу я сразу же найду!»

В общем, когда подошло время встречи, Кирилл был уже внутренне готов ко всему…..

….Еще учась в школе Кирилл испытывал противоречивые чувства от общения с людьми. Все его одноклассники и учащиеся параллельных классов были очень разными. Атмосфера в классе, где учился Кирилл была более-менее приличной потому что школа в, которой он учился была не простой, а образцово-показательной. Все более-менее приличные ученики учились в классах «А» и «Б». В классе «В» учились ученики похуже, ну а в «Г» всегда были все двоечники и хулиганы. Более 4 классов в одной параллели как правило не было. Кирилл учился в классе «Б», то есть относился к «привилегированному сословию» Любой учащийся достигнув примерно 8 класса уже предварительно тестировался придирчивой администрацией, на предмет выяснения: может ли он или она учиться в 9-10 классах или нет? Эти классы по мнению администрации школы были своего рода «элитой», так как попасть туда считалось возможным далеко не всем. Если количество «троек» в аттестате было более половины от общего количества предметов, то попасть в вожделенные старшие классы было уже невозможно. Мать Кирилла прекрасно понимала, что такие условия для учеников есть не во всех школах. Да и зачем мучить родное дитя зря?

Тем более, что аттестат об окончании школы-то везде одинаковый! Какая разница в какой именно школе учиться? Но это было так просто только на словах. Переводить ребенка из одной школы в другую, чтобы только окончить 10 классов, — это огромный стресс для него! И снова надо сыну или дочери вживаться в новый коллектив, привыкать к новым условиям учебы!

Тем не менее, когда Кирилл окончил 5 класс и перешел в 6, мать его вдруг решила, что его надо перевести в другую школу. Она особо не спрашивала его мнения и вскоре он был переведен ею в другую школу.

Когда подошло 1 сентября и надо было идти в новую школу на торжественную линейку, Кирилл стараясь не показывать своего волнения, одел школьную форму, взял портфель и пошел, вернее поехал в новую школу, потому что в отличии от старой, которая была почти рядом с домом, новая школа была в 3 автобусных остановках от дома.

На линейке все было как всегда: торжественное слово директора, напутственное слово завучей и гимн СССР под поднятие красного флага с изображением серпа и молота.

Начались занятия и Кирилл вроде бы погрузился в атмосферу нового коллектива. Но…это было только внешне. Внутренне Кирилл был очень одинок, друзей у него не было. Сидел он почти там же, где он сидел в старой школе: на третьей парте в первом ряду от окна. Рядом сидела молчаливая и некрасивая девочка по имени Наташа. Их общение с Кириллом было очень редким, если не сказать, что его вообще не было.

К весне, в конце марта, когда закончилась уже 3 четверть, все ученики пошли на каникулы. Мать Кирилла постоянно переживала о том, что ее единственный сын должен получить музыкальное образование и высокий уровень культуры. Когда Кириллу исполнилось 7 лет, она сразу же отдала его в музыкальную школу на отделение фортепиано, но только после 11 лет, Кирилл стал заниматься уже самостоятельно и с желанием. До этого возраста она его просто заставляла. Довольно часто она брала еще маленького Кирилла на сложные и скучные для ребенка концерты и спектакли, стараясь сызмальства привить ему интеллигентность и духовность. К 13 годам Кирилл знал уже много из творчества композиторов русской и зарубежной музыки, разбирался в живописи и поэзии.

Когда была такая возможность, мать брала его с собой в Москву или Ленинград, где снова старалась приобщить к искусству. Так Кирилл первый раз попал в Третьяковскую галерею, будучи в возрасте 12 лет- еще в 5 классе. Он почти ничего там не понял, так как был еще мал, но он понял, что мама старается донести до него что-то очень важное с помощью бесчисленного количества картин известных художников и скульптур известных скульпторов.

…Спустя 30 лет после этого Кирилл снова попал туда и…. вспомнил! Вспомнил все то, о чем он думал, будучи маленьким человечком, терпеливо ходя по огромным залам и периодически отдыхая на маленьких диванчиках, расставленных во всех залах. И испытал огромное чувство благодарности! За все то, что мама когда-то дала ему.

Такое же чувство благодарности он испытывал от того, что именно мать привила ему любовь к классической музыке и вообще к искусству….

Такое же чувство