— А что тебя удивляет? Мы же живые. Драконы могут иметь детей, как и обычные люди.

“Но сейчас здесь нет никаких детей. Это значит что…”.

— Они погибли первыми, — голос Илларея ни капли не изменился, а у Геро внутри все сжалось от боли и жалости. — Сразу после того, как проклятье обрушилось на исток под замком.

Геро растерялась и просто шла следом за Иллареем, глубоко погрузившись в мрачные мысли. Весь мир снова и снова переворачивался, становился с ног на голову, и знакомая с детства картина рассыпалась на осколки.

Ей стало по-настоящему жаль драконий народ.

Никто не заслуживал такого проклятья, никто не должен быть терпеть подобные муки в одиночестве, когда никто за редким исключением, не может помочь и считает само твое существование — выдумкой, страшилкой для детей.

— Как ты пережил это все, Илларей?

Дракон не обернулся, продолжал уверенно идти вперед и остановился только у одной из дверей, под которой была видна полоска оранжевого света.

— А я не сказал, что пережил, — толкнув дверь, мужчина отступил, пропуская Геро вперед.

Образы высеченные в камне

Илларей разлил чай по фарфоровым чашкам и пододвинул к Геро глубокую глиняную миску с густой похлебкой и несколько кусочков хлеба.

— Попробуй, Винченсо прекрасно готовит.

Усевшись напротив, дракон подхватил чай и сжал чашку в ладонях. Казалось, что только здесь он мог полностью расслабиться, глядя на очаг и отпивая ароматный напиток маленькими глоточками.

Геро взяла ложку и, зачерпнув густую похлебку, осторожно принюхалась.

— Никто не собирается тебя травить, девочка, — Илларей позволил себе слабо улыбнуться, отчего его серебристые глаза засияли ярче. — А даже если бы я и хотел, то точно не супом.

— Я тебе не доверяю, — буркнула Геро и отправила ложку в рот. Горячий, густой мясной вкус наполнил рот. Похлебка была сдобрена специями, и опознать их все девушка не могла.

Тело сразу же радостно приняло угощение, даже на душе стало как-то легче и спокойнее.

Будто она снова дома.

— Имеешь полное право, — дракон коротко кивнул. — В конце концов, для тебя я похититель и чудовище, но меня это не расстраивает. Каждый делает то, что должен несмотря на последствия.

— Если бы я знала заранее…

Илларей снова поднес чашку к губам, но при этом он не сводил с Геро пытливого взгляда.

— То что?

— Я бы убедила отца не поступать с тобой так!

— Ты наивна, девочка. Мне кажется, что твой отец давно принял такое решение, так что твой голос не стал бы решающим.

— Я хочу узнать, почему так случилось.

— Не все ли равно?

Геро на секунду потеряла дар речи. Как он может так просто об этом говорить?! Драконий народ предали! Илларей мог лишиться последнего шанса на спасение истока, остаться один на один с тьмой!

И ему вообще неважно, почему так получилось?

Возмущение поднялось в девушке с самого дна души и развернулось во всю свою мощь.

Илларей же отставил чашку в сторону и наклонился вперед, положив подбородок на сцепленные пальцы.

— Спасибо.

Геро открывала и закрывала рот, не в силах выдавить ни одного связного слова. Когда же буря внутри улеглась, она отвела взгляд. Слишком уж обжигающими были глаза дракона.

— За что?

— За то, что тебе не все равно.

Геро смущенно дернула плечом и снова занялась едой. Некоторое время оба молчали, но девушка кожей чувствовала, что дракон все еще рассматривает ее. Метка на груди тихонько тлела и это волновало Геро больше всего.

Она почти ничего не знала о такой магии, отчего иголка страха колола сердце. Что если эта сила будет навязывать ей свою волю, подталкивать к чужаку? Как такая магия действует на людей?

— Если бы ты так говорил со мной с самого начала, — пробормотала Геро, пытаясь отвлечься от настырных мыслей о метке.

— Я уже объяснил, почему вел себя, как типичное чудовище.

По коже побежали мурашки, будто низкий голос обрел плоть и коснулся ее невидимой рукой. Тяжело сглотнув, Геро заерзала на стуле и немного отодвинулась от Илларея. Лучше держаться на расстоянии. Он сам так говорил.

— И я был зол. Это, конечно, плохое оправдание, но ничего лучше я предложить не могу.

Дракон сразу же заметил все неловкие движения Геро, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, пряча серебристое сияние.

— Доедай. Я хочу показать тебе кое-что сегодня.

Девушка немного расслабилась и вернулась к похлебке. Ей точно потребуются силы, чтобы двигаться по выбранному пути, и выяснить о драконе и его замке как можно больше.

* * *

В этот раз они шли по коридорам без спешки, а Геро рассматривала висевшие на стенах картины. Часто встречались портреты, мужчины и женщины с одинаковыми серебристыми глазами.

Один портрет особенно привлек ее внимание. В этой светловолосой девчушке едва угадывалась драконья кровь, а широкая улыбка могла бы осветить весь мир. Наверное, она, не умолкая, болтала с художником, пока тот пытался поймать ее живые, мягкие черты и перенести их на холст.

— Это Мэйлин, — Илларей остановился за спиной Геро. — Она была необыкновенной, всегда старалась найти во всем что-то хорошее. Даже на богов не могла злиться за их проклятье. В ее мире у всего была причина.

— Она очень милая.

— Так и есть.

Они шли дальше, добрались до крутой винтовой лестницы и поднялись, как поняла Геро, в одну из башен.

Остановившись перед темно-голубой двустворчатой дверью, Илларей поднял руку и выписал в воздухе несколько незнакомых Геро символов.

Воздух перед ним заискрил, щелкнул замок и двери раскрылись, открывая круглую комнату. Она оказалась большой и светлой, солнечные лучи, проникая через высокие витражные окна, растекались по полу разноцветными лужицами. В центре выстроились в круг каменные статуи. Геро сразу узнала их лица, изображенные на портретах в коридорах.

Взрослые драконы и дети.

У каждой из статуй в маленькой вазочке стояли цветы.

— Винченсо любит цветы. У него есть даже своя маленькая секретная комната, где он их выращивает, — сказал Илларей.

— Секретная?

— Он так думает, — дракон приложил палец к губам. — Пусть так будет и дальше.

— Я могила. Слова не скажу.

У стен громоздились столы, заваленные книгами и свитками, какими-то кристаллами, колбами и банками.

Весь пол был покрыт магическими знаками, кругами и печатями. В воздухе висел густой запах миндаля и полевых цветов.

Остановившись у одной из статуй, Геро протянула руку и коснулась гладкой поверхности камня. Тот оказался теплым, как настоящая человеческая кожа.

— Наши тела превращаются в камень, а души покидают этот мир, — Илларей встал рядом, почти