Нам с друзьями оставалось в такой ситуации только одно – изобразить колдунью практически, что и удалось детально осуществить на огороде вдовы Параньки, который находился по соседству с огородом Секлеши-колдуньи. В тёмные ночи, усевшись на огороде в снеговых проталинах, мы «вели разговор» колдовским языком: сначала плаксиво завывали, затем зазывали Илюшу.

На второй день после нашего «представления» по селу пошел слух, что Секлеша ходит по ночам на огород и вызывает к себе мужа. Своё «представление» мы повторили еще раз, продолжить дальше побоялись. Прошло еще четыре или пять дней, и мы решились на третий заход. И вот тогда-то о возвращении колдуньи стали говорить уже всем селом – и мужики, и бабы. Слух распространился на соседние деревни, такие как Горшуновка, Сентяк, Семеновка и так далее.

Вдова Паранька и ее сосед Михаил Дьяконов стали прибивать на углах своих изб кресты из штукатурной дранки, хозяева ближних домов последовали их примеру, а спустя несколько дней уже вся Удаловка была в крестах. Крестовое нашествие распространилось и на близлежащие деревни.

Тогда-то и было решено повторить сеанс в четвертый раз, но эта вылазка не имела успеха, а привела к поражению.

Только мы заняли место в снеговых проталинах и приступили к исполнению роли колдуньи, как заметили мужиков, которые пытались окружить то темное пятно на фоне снега, откуда исходили звуки «колдовской речи». Окружали они наше место с трех сторон, а четвертая охотниками не учитывалась, так как там был обрыв высотой около пятнадцати метров. Нам оставалось одно – прыгать в пропасть, что мы и сделали, получив небольшие царапины на руках и ногах.

После приземления в обрыве осмотрелись – нет ли преследования, но погони не было. Тогда мы пошли к опушке лесного массива и скрылись в чаще леса. Домой пришли около двух часов ночи, забрались на сеновал, но спали мало, думали, как объяснить взрослым наши царапины. Решено было сослаться на сбор еловых шишек, куда мы ходили еще днем. Шишки нужны для того, чтобы кипятить воду для чая в самоваре. Мы и придумали сказать родителям, что лазали на деревья, ели и пихты, там и поцарапались.

На следующий день охотники на колдунью заверили мужиков и баб нашей деревни, что больше Секлеша не придет. Все были рады, торжествовали и поздравляли избавителей от злых сил с победой. Тогда нам пришлось еще раз провести «сеанс колдовства». Ночью мы вышли на огород, где принялись жалобно, с причитаниями завывать, настойчиво вызывая Илюшу.

После этого жители села стали бояться выходить в ночное время еще сильнее! Своих спасителей они назвали трусами, которые боятся всего лишь одну колдунью – Секлешу. Охотники на нечистую силу оправдывались как могли.

С тех пор прошло много времени. Люди образумились и стали догадываться, что кто-то изображал колдунью. Тогда-то мы и признались в своих проделках, но мужики и бабы нам не поверили. Они говорили:

– Молодые еще – пугать стариков и старух! Сами, небось, боитесь слезать с печки, а тут вдруг, смотрите-ка, они колдунью изображают!..

Время шло, мы подрастали. Росли и наши подруги. Молодежь устраивала вечеринки, девки и парни дружили, веселились. Семнадцатилетние юноши в то время уже женились. Первым женился мой друг Васька Емельянов, который взял в жены Настю Марычеву. Она была уже беременна, вот родители и принудили его завести семью.

Дошла очередь и до меня. Матушка моя и особенно дедушка присмотрели мне невесту Пелагею Григорьевну, хвалили очень:

– Она и набожна, и трудолюбива!

А Пелагея Григорьевна-то была внучкой той самой Секлеши-колдуньи, которую мы изображали на огороде Параньки! Долго я отказывался, да все же женился в свои семнадцать лет.

Опасная рыбалка

Россия, река Кама

В 1933 году пришлось работать в Набережных Челнах в артели «Металлист» бондарем. Изготавливал для нефтебазы бочки, которые требовались для хранения керосина, бензина и других горюче-смазочных материалов. Для того чтобы бочки не пропускали влагу, их малировали столярным клеем с внутренней стороны. Малированные бочки высоко ценились на производстве.

Бондарная мастерская находилась в частном доме Лосевых. В ней работали хозяин, то есть сам Лосев, и два его сына Петр и Иван, а четвёртым был я.

Трудились мы с самого раннего утра и до позднего вечера, соблюдали выходные только по воскресеньям, да и то не всегда. Норма выработки из дубовой клёпки на мастера – одна бочка, а платили за изготовленный товар 2 рубля и 40 копеек. Каждый мастер должен был изготовить за один месяц 24 бочки на сумму в 57 рублей и 60 копеек. За месяц зарплата составляла чистых, то есть с вычетом подоходного налога, 52 рубля. Принимал готовую продукцию хозяин мастерской Лосев, а он строго следил за качеством изделия.

На заработанные мной за месяц деньги в то время можно было купить на рынке две коровы. Каждое животное стоило от 15 до 25 рублей.

Прошло менее полугода моей работы в мастерской. За это время я усовершенствовал инструмент для обработки бочек, а также увеличил выпуск готовой продукции до 32 штук в месяц. Хозяин Лосев с двумя сыновьями изготавливали на шесть, а то и восемь бочек меньше, чем я.

С увеличением количества выпускаемой продукции моя заработная плата выросла до 76 рублей. А за эти деньги можно было купить уже три коровы, а также уйму других товаров и продовольствия. Работа шла нормально, зарабатывал я все больше. Выходные, по-прежнему, брал далеко не каждую неделю. Нужны были деньги, вот и трудился каждый день.

В то время продуктов на рынке было полное изобилие! Мясо, молоко, масло, яйца, куры, гуси, индюки, кролики, сало, овощи всех видов, фрукты и грибы. Всего много!

«Работа работой, а отдыхать надо», – решил я однажды и в ближайшее воскресенье взял выходной. На этот раз захотелось заняться рыбалкой. Квартира моя находилась в доме, стоящем на берегу реки Кама, а в ней водилось предостаточно разной рыбы: щука, лещ, сазан, стерлядь, сом, белуга, красноперая плотва, тарань и так далее.

В воскресенье пришел на берег рано утром, уселся в хорошем месте, рядом с плотом. Закинул удочки, сижу, отдыхаю, ожидаю клева, наблюдаю за поплавком. Рыба стала хорошо клевать, особенно лещ и краснопёрка, попадался на удочки и сазан. Выловил добычи достаточно, но рыбаку всегда кажется, что маловато, надо еще поудить. Вот я и закинул снова удочки, стал ждать нового клёва. Смотрю на поплавки, а рыбы нет. Сколько просидел я вот так с удилищем,