«Если я не прославился уже в те молодые годы, в этом виновата моя невеста».

«Но я не был в обиде на свою невесту за эту помеху».

Во-вторых, вместо славы, доставшейся не ему, а его другу, на долю Фрейда выпала участь изгоя, обвинявшегося в смертных грехах. В период с 1884 по 1887 год он опубликовал ряд статей о коке, воздействии кокаина на человека, кокаиномании и кокаинофобии. Однако, наряду с признанием его заслуг в области кокаиновой терапии, Фрейд был подвергнут критике за то, что опрометчиво рекомендовал использование кокаина не только для внутреннего употребления, но и путем подкожных инъекций.

Сам он использовал кокаин в малых дозах на протяжении не менее десяти лет. Другие злоупотребляли этим средством, что приводило к белой горячке и смерти, как это имело место с его другом Фляйшлем.

Как бы там ни было, но кокаиновая эпопея не способствовала укреплению авторитета Фрейда как врача. Скорее, напротив, она подрывала его авторитет в глазах некоторых венских врачей. И, видимо, не случайно впоследствии Фрейд не только не обращался к своим ранним статьям о кокаине, но и сделал все возможное для того, чтобы они не попадали в поле зрения его последующих учеников-психоаналитиков.

Лишь после того как в 1950 году были собраны вместе и опубликованы ранние работы Фрейда о кокаине, исследователи жизни и творчества основателя психоанализа стали обращать внимание на данный эпизод. Между тем он сам хотя и мельком, но все же писал об использовании им кокаина, что нашло свое отражение, в частности, в его работе «Толкование сновидений».

К истории с кокаином следует добавить, пожалуй, лишь следующее. В то время, когда Фрейд проводил эксперименты на самом себе, еще не было известно о наркотических свойствах кокаина. Поэтому не стоит, как это подчас делается в журналистской литературе, обвинять его во всех смертных грехах, вплоть до рассмотрения Фрейда как наркомана, создавшего свои психоаналитические теории под воздействием наркотического дурмана. Он был прежде всего исследователем, и пристрастие к исследовательской деятельности сохранилось у него на протяжении всей его дальнейшей жизни.

Лечение разговором

В 1880–1882 годах венский врач Й. Брейер лечил страдающую истерией пациентку. Этот случай, известный в психоаналитической литературе под названием случай Анны О., является весьма примечательным в том отношении, что Брейер применил к лечению своей пациентки новый метод, основанный на гипнозе. Помимо всего прочего этот метод включал в себя установку на выявление с помощью гипноза истоков возникновения невротических симптомов у молодой девушки. И именно об этом случае Брейер рассказал Фрейду, проявившему особый интерес к особенностям брейеровского лечения истерии.

В одном из писем к профессору неврологии Гарвардского университета Джеймсу Джексону Патнему, основавшему в 1911 году Американскую психоаналитическую ассоциацию, Фрейд писал, что сам не наблюдал знаменитый случай и «услышал о нем лишь много лет спустя из сообщений Брейера».

Это письмо датировано 1915 годом, то есть относится к тому времени, когда психоанализ вышел на международную арену и Фрейду уже не было необходимости соотносить становление психоаналитических идей с именем Брейера. Видимо, поэтому он подчеркнул, что узнал о случае Анны О. от Брейера много лет спустя после того, как тот лечил свою пациентку.

В «Автобиографии» (1925) Фрейд был более точен и недвусмысленно писал о том, что Брейер рассказал ему об этом случае истерии до поездки в Париж, причем несколько раз читал ему отрывки из истории болезни. При этом он подчеркнул, что, будучи в Париже, рассказал об этом случае Шарко, который не проявил к его сообщению никакого интереса.

Поездка Фрейда в Париж к Шарко состоялась в конце 1885 – начале 1886 годов. Исходя из текста «Автобиографии», можно предположить, что Брейер рассказал о случае Анны О. незадолго до поездки Фрейда в Париж и тот, что называется, по свежим следам поделился своими размышлениями на этот счет с Шарко. И тогда частично становится оправданным высказанное в письме к Патнему выражение Фрейда о том, что лишь много лет спустя (3–4 года?) он узнал о знаменитом случае истерии.

Однако вряд ли это предположение соответствует действительности. В самом деле, трудно допустить мысль, что, находясь в тесной дружбе с Фрейдом, Брейер не поспешил поделиться с ним интересным случаем и рассказал о нем лишь несколько лет спустя. Более логично полагать, что Брейер сообщил Фрейду о случае Анны О. значительно раньше. Тем более, что его пациентка, настоящее имя которой Берта Паппенхейм, была близкой подругой Марты – невесты Фрейда.

Скорее всего, Брейер и Фрейд не раз обсуждали данный случай истерии задолго до того, как последний отправился на стажировку в Париж. И действительно, в письме к невесте от 13 июля 1883 года Фрейд описывает свое очередное посещение дома Брейера, где он принял ванну и в непринужденной обстановке (без пиджаков) ужинал со своим старшим коллегой. В тот вечер, в который они засиделись, между ними, как писал Фрейд своей невесте:

«…начался длинный медицинский разговор об отклонениях, морали интимных отношений и нервных болезнях, и снова предметом обсуждения стала твоя подруга Берта Паппенхейм».

Возвратившись из Парижа и начав использовать гипноз в своей частной практике, Фрейд обращается к случаю истерии Анны О., при лечении которого Брейер прибегнул к особому методу. Суть этого метода и специфика брейеровского подхода к выявлению истоков заболевания становятся более понятными на фоне краткого воспроизведения ставшего сегодня классикой случая истерии, в какой-то степени предопределившего возникновение психоанализа.

Молодая, в возрасте двадцати одного года, умная, одаренная, образованная девушка обратилась к Брейеру по поводу мучившего ее кашля. К моменту начала лечения у Брейера помимо мучительного кашля у нее наблюдались разнообразные истерические проявления, сопровождавшиеся нарушением зрения и речи, потерей чувствительности и параличом конечностей, помутнением сознания и психической спутанностью, отвращением к еде и неспособностью пить. Как выяснилось, истерические симптомы стали проявляться у нее в то время, когда ей пришлось ухаживать за смертельно больным отцом.

Брейер с сочувствием отнесся к своей пациентке, у которой наблюдалось раздвоение личности. Она как бы попеременно пребывала в двух состояниях. То выглядела вполне нормальной, способной к здравым размышлениям и приятной в общении девушкой. То начинала походить на раздраженного, непослушного, избалованного ребенка, пребывающего в мире грез и фантазий и подверженного различного рода галлюцинациям. Переход из одного состояния в другое часто сопровождался самозабвением, во время которого девушка отрешалась от окружающей ее действительности и погружалась в свой собственный мир. Пробуждение сопровождалось улучшением самочувствия, и она как бы возвращалась к нормальному состоянию.

Заинтересованный раздвоенностью сознания пациентки,