Под нацеленными на него телевизионными камерами и взглядами зрителей, вытянувших шеи в его сторону, сенатор Куп вытащил из папки кипу бумаг и начал что-то искать. Он сказал: «Минутку, у меня это с собой», — и повторял эту фразу до тех пор, пока не раздался смех и председатель не постучал по столу своим молоточком.

Бумаги сенатора Купа разлетелись во все стороны. Члены комиссии следили за ним, не сводя с него глаз и открыто выражая свое нетерпение; даже сенатор Люциус Добервил, один из сильнейших пособников Аарона Купа в борьбе с «подрывными элементами», сидел чопорно, прямо, крепко сжав губы, и с укоризной глядел на своего коллегу. Наконец Винсент Корнел, стоявший позади кресла Купа, пришел ему на помощь и указал на какую-то газетную вырезку.

—      Ах, да, — сказал сенатор Куп, — вот. Эта статья появилась шестнадцатого сентября тысяча девятьсот сорок шестого года в нью-йоркской «Стар джорнел».

Он торжествующе улыбнулся и передал вырезку председателю комиссии.

Двеллинг взял ее, начал читать, поднял глаза, хотел что-то сказать, но передумал. Он дочитал до конца, положил вырезку на стол и протер глаза.

—      Разрешите взглянуть на этот документ, господин председатель? — спросил Спенсер.

—      Пожалуйста, — ответил Двеллинг.

Через стол он передал вырезку Спенсеру.

Гордон Беквуд и Спенсер начали читать вместе.

Гордон покачал головой, откинулся на спинку кресла и закурил сигарету, не спуская глаз с адвоката. Спенсер прочел этот документ, сложил листок и, ничего не сказав, посмотрел сначала на председателя, а потом на сенатора Купа.

—      Ну? — спросил Двеллинг.

—      Я все еще жду доказательств от сенатора Купа, — ответил Спенсер.

—      Каких доказательств? — спросил Аарон Куп.

Голос его выдавал ярость, а плечи дрожали.

—      Господин председатель, — сказал Спенсер, — сенатор Куп подверг сомнению заявление моего подзащитного о том, что тот не встречался с премьером Сталиным во время своей поездки в Россию в тысяча девятьсот сорок шестом году. Честного и уважаемого человека, каким является мистер Беквуд, обвинили во лжи. На каком основании, господин председатель? — спрашиваю я. Неужели на основании голословных утверждений журналиста?

Он поднял вырезку, глядя только на Бредфорда Двеллинга и не обращая внимания на сенатора Купа.

—      Уолт Фаулер — один из выдающихся американских журналистов нашего времени, — сказал Аарон Куп.

—      В данный момент меня это не интересует, — сказал Спенсер, — хотя думаю, и члены комиссии, наверно, согласятся со мной, что мистер Фаулер больше известен своей приверженностью к сенсациям, чем научной точностью. Но и у мистера Фаулера сказано всего-навсего следующее — привожу дословно: «Из надежных источников, близких к американскому посольству в Москве, я узнал о встрече между красным лидером Сталиным и розовым другом русских Беквудом, на которой состоялась так называемая компромиссная сделка, предавшая жизненные интересы американского народа на Ближнем Востоке хозяевам Кремля. «Измена принесла беду», как сказал Шекспир».

Спенсер остановился и глубоко вздохнул.

—      Однако, даже по словам мистера Фаулера, это — не изложение фактов. Все это только слух, основанный на якобы надежной информации, то есть образец весьма приукрашенного литературного стиля. Я спрашиваю вас, господин председатель, и вас, члены комиссии: можно ли всерьез считать эту заметку достаточным основанием для того, чтобы публично называть человека лжецом?

Бредфорд Двеллинг посмотрел на Спенсера и кивнул головой.

—      Может быть, сенатор Куп разъяснит существо дела, — сказал он.

Аарон Куп негодующе откашлялся.

—      Господин председатель, разбор дела в комиссии сопровождается мелочным педантизмом, словесной игрой, цель которых, как я полагаю, — помешать мне назвать вещи своими именами. Меня не запугают эти лицемерные маневры. Если американский патриот, вроде Уолта Фаулера, поднимает свой голос, к нему стоит прислушаться! Вот все, что я могу сказать по этому поводу.

Кто-то из зрителей стал аплодировать и закричал: «Браво!» Несколько других засмеялись. Кэрол Беквуд, сидевшая позади мужа, наклонилась к нему и положила руки ему на плечи. Гордон посмотрел на нее с печальной улыбкой. Затем он сказал:

—      Сенатор Куп, будьте любезны, переведите свою речь для меня. Лжец я или нет?

Спенсер кашлянул. Бредфорд Двеллинг повеселел, но только на минуту. Затем он опустил голову. Аарон Куп выпрямился с пылающим лицом.

—      А я и не знал, что мистер Беквуд перестал понимать язык, на котором говорим мы, американцы.

—      Все равно, сенатор, — сказал председатель, стараясь не глядеть на Аарона Купа, — давайте закончим этот бесполезный спор и вернемся к более важным вопросам. — Он говорил быстро, боясь, что его прервут. — Я уверен, что сенатор Куп не хотел обвинить во лжи мистера Беквуда, когда последний сказал нам, что не встречал мистера Сталина. Сенатор Куп выразил некоторое разумное сомнение в точности показаний. Вот и все, насколько я понимаю. — Он остановился и взглянул на Гордона и Спенсера, а затем на сенатора Купа и его коллег, сидевших вокруг стола. — Надеюсь, такое объяснение удовлетворяет вас, — добавил он.

Спенсер неохотно согласился, следуя указанию своего подзащитного, а сенатор Куп молча кивнул головой. Через несколько минут заседание комиссии было отложено до следующего утра.

Газеты, откликнувшиеся на эго событие, пестрели заголовками: «Гордон Беквуд отрицает свою встречу со Сталиным. Видел ли Беквуд Сталина? Беквуд содействовал тайной сделке со Сталиным», — а ниже мелким шрифтом было набрано «утверждает сенатор Куп». Нью-йоркская «Стар джорнел» объявила: «Американский патриот разоблачает сочувствующего красным — Уолт Фаулер против Гордона Беквуда».

Позже, после смерти Гордона Беквуда, Спенсер сказал на пресс-конференции, которую он созвал в своем номере в отеле «Карлтон» в Вашингтоне:

Одним из многих дополнительных вопросов, возникших во время разбора дела, был вопрос о том, видел ли Гордон Беквуд Сталина в тысяча девятьсот сорок шестом году. Мистер Беквуд ответил: «Нет». Он не видел маршала Сталина. Сенатор Куп не мог доказать, что мистер Беквуд лжет, по той простой причине, что мистер Беквуд говорил правду. Но, притворившись, будто он не удовлетворен ответом мистера Беквуда, сенатор сумел извратить факты. Он намеренно создал атмосферу сомнения и уверток. Такая обстановка устраивала сенатора Купа. Она помогала ему оправдать свои обвинения против Гордона Беквуда перед остальными членами комиссии и народом Америки. В недавнем интервью, данном им в телевизионной программе «Встречи с прессой», сенатор Куп доказывал: «Не знаю, был ли мистер Беквуд виновен в государственной измене, я никогда не утверждал, что он был виновен. Но, если имелось хоть малейшее сомнение в его лояльности, значит, расследование было не только необходимо, но и жизненно важно для интересов нашей страны».