— Папа, а что делает мама? — пискнул совсем маленький птенчик, прячась между лап своего отца.

— Тише, Сив, — шикнула Кало.

— Сив? — нахмурился Стрига. — Где-то я уже слышал это имя… Кто она такая?

— Королева. Королева из далекого прошлого, из времени легенд. А это — ее история! — воскликнула Кало. Как известно, пещерные совы могут без труда стоять на одной лапе, не теряя равновесия, поэтому Кало подняла вторую лапу и крепко прижала к груди зажатую в когтях книгу, озаглавленную «Сив. История королевы».

Док сморгнул невольные слезы. Что за прекрасная сова эта гордая Кало!

Стрига широко разинул клюв и завизжал:

— Зажигай!

Раздался громкий хлопок, и куст креозота превратился в огненный шар. Резким движением Стрига вырвал книгу из когтей Кало.

— Кто дал вам право… на это безумие? — закричала Кало, стараясь перекричать рев пламени.

— Ваш драгоценный король, мадам, ваш драгоценный король! — ласково пропел Стрига.

«Что? — ахнул про себя Док Яроклюв. — Неужели весь мир сошел с ума?» Словно в подтверждение этой догадки над головой у него раздалось злобное торжествующее уханье. Отряд сов из Синей дружины кружил над погребальным костром. У каждого в когтях была зажата книга, и они по очереди швыряли их в огонь. Казалось, языки пламени жадно тянутся к книгам, вожделеют их, изнемогая от желания поскорее заключить в свои объятия, а когда книга падала вниз, огонь приветствовал ее ликующим ревом. Стайки белых страниц опаленными голубками взлетали вверх, но потом края их крыльев чернели, сворачивались, и страницы рассыпались в вихрях пепла.

Док Яроклюв все это видел. Он ни разу не отвел взгляд, ибо чувствовал, что не имеет на это права. У этого кошмара должен быть свидетель. Желудок у него трясся как в лихорадке, вбирая в себя мельчайшие детали происходящего. Прежде чем свежая книга вспыхивала ярким пламенем, с ней происходил целый ряд превращений. Сначала ее страницы, подхваченные раскаленным ветром, начинали перелистываться сами собой. Потом вскипал клей в корешке, и тонкие струйки темного дыма с шипением взвивались ввысь. Наконец края страниц обугливались, затем чернели, и книга умирала. Некоторые книги, вероятно новые, в которых клей был посвежее, просто взрывались в костре.

Наконец Док Яроклюв оторвал взгляд от костра и со смесью ужаса и любопытства заглянул в лицо Стриги. Оранжевые отсветы пламени плясали по морщинистой коже этого голого лица, почти полностью лишенного перьев. В этот момент Стрига был поистине страшен. Широко разинув клюв, он смотрел в огонь своими блестящими желтыми глазами, завороженный жуткой красотой пожарища.

— Да он сумасшедший! — прошептал Док.

«Надо поскорее забрать Плонки и лететь отсюда — чем дальше, тем лучше! — подумал он. — Может быть, переберемся в Северные королевства? Плонки могла бы стать пестроперой, ведь они ей, как-никак, родня».

Впервые за долгое время знаменитый следопыт был по-настоящему напуган. Если сейчас эти совы сжигают книги, то за кого они примутся дальше? Может быть, за сов? И начнут, скорее всего, с артистов и великих певцов, таких, как мадам Плонк, любовь всей его жизни.

— Я ждала вас, — прозвучал знакомый голос.

Воздушные ленты клубящегося тумана, только что совсем прозрачные, стали густеть, распадаясь на пятна света и тени, и постепенно обрели форму, очень похожую на фигуру пятнистой совы. Прямо перед ними, на краешке огромного орлиного гнезда сидела призрачная и загадочная сова, известная в Хуульских царствах как Мгла, ибо лишь немногие знали ее подлинное имя — Гортензия.

— Гортензия! — воскликнул Сорен. Они с Гильфи познакомились с этой совой в раннем детстве, во время своего заточения в каньонах Сант-Эголиуса.

Призрачная тень слабо замерцала.

— Уууху! — воскликнула Гортензия. — Как приятно вновь услышать свое настоящее имя! Вы знаете, меня ведь больше никто так не называет, хотя по всей Амбале летают десятки маленьких Гортензий.

Это была чистая правда, ибо в Амбале имя Гортензия было самым популярным как для мальчиков, так и для девочек.

В Амбале была даже особая поговорка, звучавшая так: у героя может быть только одно имя, и это имя — Гортензия. Почему так случилось? Корни этой истории уходят в далекое прошлое. До появления Чистых банда сов из Сант-Эголиуса сеяла страх в Южных королевствах, похищая птенцов и воруя яйца из гнезд. В это время Гортензия секретно проникла в Сант-Эголиус, прикинувшись юным, беспомощным совенком. Ей удалось заслужить особое доверие главарей шайки, и ее распределили на работу в инкубатор, откуда она при помощи двух белоголовых орлов сумела спасти множество совиных яиц. С годами Гортензия все сильнее выцветала, словно таяла, становясь почти прозрачной. Сама Гортензия приписывала это чудо загадочному воздействию крупинок, которые в изобилии встречались в почве и водоемах Амбалы и могли оказывать очень странное воздействие на ее обитателей, становясь благословением или проклятием всей их жизни. Однако члены стаи никогда не видели в Амбале других сов, хоть чем-то похожих на Гортензию. Она была легендой, но для стаи, в особенности для Сорена и Гильфи, она была настоящей. Ее вид, как всегда, завораживал их.

— Ты знала, что мы прилетим, Гортензия? — спросила Гильфи.

Гортензия никогда не любила ходить вокруг да около, поэтому сразу перешла к самому главному:

— Вы хотели поговорить со мной о сожжении книг и Синих дружинах?

В этот миг два огромных орла спустились с небес и сели на противоположный край своего исполинского гнезда. Как всегда, они прилетели в сопровождении двух летучих змей.

— Ты говорила, что они прилетят! — воскликнул Гром, меньший из двух орлов. Его подруга Зан была немой, поэтому просто кивнула. Она потеряла свой язык много лет назад в жестокой битве с совами Сант-Эголиуса. — Это из-за сожжения книг, да?

Сорен кивнул головой.

— Мы даже не представляли, насколько это широко распространено. Мы видели только один случай, и это было в Серебристой мгле, около котловины.

— Там это происходит чаще всего, — сказал Гром. — Но только что мы видели огромный пожар в Пустошах.

Две блестящие ярко-зеленые змеи издали дружное шипение. Члены стаи уже не раз встречались с ними при самых разных обстоятельствах, однако все равно невольно втянули головы в плечи. Во всем совином мире не было существ, похожих на летучих змей Амбалы. Они носили в себе самый страшный в мире яд, который, при правильном использовании, мог излечить все, кроме смерти. Эти змеи однажды спасли жизнь Сумраку, когда тот получил в битве ранение, которое все считали смертельным. И вот теперь Хитрисса и ее муж Укусе хором шипели, раздувая щеки от ярости:

— Подумать только! — казалось, слова ручейком соскальзывают с раздвоенного языка Укусса. — Ведь это мы научили его читать!