Во время работы все радостно напевали, в основном старые военные песни: «Беги, кролик, беги», «Мы снова встретимся», «Мы собираемся повесить белье на линии Зигфрида»…

В половине двенадцатого они сделали перерыв, чтобы перекусить бутербродами с колбасным фаршем и лимонадом. К часу дня Маив, которая вообще быстро уставала, совсем пала духом, а Орла пожаловалась, что по горло сыта уборкой. Кормак с ногами взобрался на кресло и играл с большой старомодной кассой, которую Элис считала когда-то совершенно лишней в парикмахерской. Фиона отскребала кухню, горя нетерпением добраться до кистей и краски. Закончив мыть туалет, Бернадетта подметала двор. Элис отполировала сушилки до зеркального блеска, хотя с облупившейся по краям краской она ничего не могла поделать.

— Когда мы будем обедать? — поинтересовалась Орла.

— В четыре часа. Я ведь говорила тебе, что сегодня обед будет поздно. Иди домой, если хочешь. Ты тоже, Маив. С минуты на минуту должен прийти дедушка, чтобы покрасить потолок.

— Ой, мам! — раздался из соседней комнаты крик Фионы. — Я хотела покрасить потолок сама.

— Ты можешь красить стены, моя дорогая. Для потолка требуется опытная рука. Однажды я красила потолок в кухне, и все закончилось тем, что я только перемазалась краской и стала похожа на пугало.

Маив отправилась домой почитать книгу, но Орла решила остаться, как только узнала, что придет дедушка. Они снова сделали перерыв, прикончив последние бутерброды, и Элис приготовила чай на фантастически чистой кухне.

— Ты просто замечательно управилась с плитой, — похвалила она Фиону. — Она выглядит как новая.

— Можно я теперь начну красить стены?

— Нет пока, милая, — терпеливо ответила Элис. — Но вот что ты можешь сделать: поднимись наверх и поищи какие-нибудь старые простыни, которые можно было бы расстелить внизу, пока дедушка будет красить потолок. Мы ведь не хотим забрызгать краской все кругом.

— А что ты собираешься делать со вторым этажом, Элли? — поинтересовалась Бернадетта.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе уставилась на нее Элис.

— Только то, что это квартира, моя золотая. Ты можешь сдавать ее, чтобы заработать несколько лишних шиллингов в неделю. Если ее прибрать, то там будет очень мило и уютно. Это может… — Она запнулась.

— Может что?

Берни искоса взглянула на Фиону и подождала, пока девочка выйдет из комнаты.

— Это может стать квартирой для того, кто наградил тебя вот этим ! — Она показала на синяк на щеке своей подруги, который из фиолетового постепенно превращался в желтый.

— Берни! — задохнулась Элис.

— Я любила Боба до безумия, но он бы вылетел в дверь как пуля, если бы посмел тронуть меня хоть пальцем. — Бернадетта скрестила руки на груди и окинула Элис суровым взглядом. — Скажи, он часто бьет тебя или кого-нибудь из детей?

— Он никогда не бил детей!

— Могла бы ты себе представить всего год назад, что он поднимет на тебя руку?

— Ну, нет, — потерянным голосом проговорила Элис.

— Это неправильно, Элис. Ни одна женщина не должна мириться с подобным насилием.

Элис не успела ничего ответить — на двери надтреснуто звякнул колокольчик и вошел ее отец. Он влез в грязный комбинезон и принялся красить засаленный потолок в ослепительно-белый цвет.

Элис с изумлением заметила, что Бернадетта порозовела и словно лишилась дара речи — ее подруга с восьми лет была влюблена в Дэнни Митчелла.

Наконец Фиона добралась до кисти и начала красить стены. Элис принялась срывать грязный, отслуживший свой век линолеум, ей помогали Кормак и Орла — завтра в восемь утра должен был прийти мастер, чтобы настелить новый линолеум, купленный в кредит на Стэнли-роуд: черного цвета с кремово-мраморным отливом. Она ни за что не пожелала бы видеть такой у себя дома, но для парикмахерской он подходил прекрасно.

Она купила еще отрез кружевной ткани на занавески и два абажура, которые собиралась повесить после того, как краска высохнет. Элис почувствовала, как ее охватывает радостное возбуждение. Когда все будет закончено, парикмахерский салон будет выглядеть просто потрясающе.

Бернадетта и Дэнни вместе со всеми вернулись на Эмбер-стрит пообедать. На этот раз мрачная физиономия Джона не могла испортить им настроение за обеденным столом: все были слишком полны впечатлений о парикмахерской и о том, что они с ней сделали.

— Как ты ее назовешь, мам? — поинтересовалась Маив.

— Ну как, «Салон Миртл», дорогая. Я не думала о том, чтобы сменить название.

— Мне кажется, ты должна это сделать, — заметила Бернадетта.

Дэнни кивнул:

— И мне тоже.

— Почему бы тебе не назвать его «У Элис»? — предложила Орла.

Элис подумала, что это название звучит как-то нескладно. Ну как можно быть такой глупой — даже не подумать о новом названии и о том, что в аренду входит и квартира наверху! «Ты глупа как пробка, Элис Лэйси», — сказала она себе.

— Ты можешь назвать его «Парикмахерский салон Лэйси», — сказала Фиона.

— В этом что-то есть, — одобрила идею Бернадетта.

Дэнни согласился, что такое название звучит классно, Маив нашла его великолепным, Кормак отметил, что оно подходит по стилю к кружевным занавескам[3] . Элис выглядела довольной, Джон попросту нахмурился, а Орла скривилась, недовольная тем, что приняли предложение Фионы, а не ее.

Фиона же сияла. В сущности, она окрестила парикмахерскую и очень гордилась собой.

После того как со стола все убрали и перемыли посуду, Бернадетта объявила, что идет домой. Дэнни вызвался проводить ее до Ирлэм-роуд.

— В этом нет необходимости. — Бернадетта снова порозовела. Она никогда не умела вести себя с Дэнни Митчеллом.

— Собственно, я кое о чем хотел спросить вас, — сказал Дэнни, когда они вышли на улицу. — Откуда взялся этот синяк на лице у Элис? Она утверждает, что наткнулась на дверь, но я не очень-то верю ей.

— Это Джон поставил ей его. — Бернадетта не испытывала ни малейшего желания оберегать Джона Лэйси от гнева его тестя. Она была слегка разочарована тем, что Дэнни вызвался проводить ее домой только потому, что хотел поговорить об Элис. — Это случилось в четверг вечером, когда Элис вернулась домой с чеком.

Дэнни негромко выругался:

— Я скажу ему пару слов при первой же возможности. Может быть, даже сегодня вечером. Элис говорила, что пойдет в салон повесить занавески, так что Джон скорее всего будет один.

Полагая, что делает доброе дело, Бернадетта рассказала ему о квартире над парикмахерским салоном.

— Я сказала, что она могла бы подойти Джону, но Элис и слышать об этом не хочет.