Кэролайн улыбнулась ему подрагивающими губами. Додж не сомневался: как только он уйдет, девушка заплачет. Она едва сдерживала слезы.

— Спокойной ночи, офицер…

— Хэнли. Додж Хэнли. Спокойной ночи, мисс Кинг. — Он кивнул на патрульную машину, на заднем сиденье которой исходил злобой Роджер Кэмптон. — Его не выпустят, по крайней мере до утра. Мы не станем торопиться, заполняя бумаги, но все же на всякий случай запритесь.

— Хорошо.

Остановившись на пороге, Додж внимательно смотрел на нее несколько секунд, но так и не смог придумать, что бы добавить к сказанному. У него не было больше убедительной причины задержаться. Пора было возвращаться к своим обязанностям.

— И я думаю, — закончил Гонзалес, — что нам надо туда попроситься.

Додж, слушавший довольно рассеянно, постарался сосредоточиться на том, что говорит его напарник. Их смена закончилась полчаса назад, и теперь они завтракали в небольшом кафе, прежде чем отправиться домой.

— Что-что? — все-таки пришлось переспросить Доджу.

— Да ты меня не слушал! — Гонзалес помешал сахар в стаканчике с кофе ручкой вилки и облизнул ее, прежде чем приступить к поеданию яичницы. — Твои мысли все еще с этой девкой.

— Какой еще девкой?

— Не прикидывайся! — усмехнулся Гонзалес. — Думаешь о той малышке? С рыжими волосами?

Додж с сердитым видом подцепил на вилку и отправил в рот большой кусок картошки.

— Она — не девка!

Улыбка Гонзалеса сделалась шире.

— О, да она здорово тебя зацепила!

— Давай сменим тему.

Добродушно пожав плечами, Гонзалес вернулся к тому, что пытался обсудить с напарником.

— Я говорил о том, что надо нам попроситься в спецгруппу, которую собирают, чтобы поймать грабителя банков. — Закинув в рот клубнику, он принялся энергично орудовать челюстями. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Что ты прочел мои мысли.

— Да?

Додж думал об этом уже не один день. С тех пор, как услышал о создании спецгруппы. Вот уже больше года окрестные банки обчищал вооруженный грабитель. Во время последнего налета он выстрелил в охранника, который до сих пор не оправился от раны. Возникали опасения, что, если негодяя не поймать, он в конце концов убьет кого-нибудь. С каждым эпизодом преступник наглел все больше и больше, и в последнее время его выходки стали демонстративными. Словно он получал огромное удовольствие, купаясь в лучах славы, прибирая к рукам денежки и одновременно утирая нос полиции.

Управление полиции Хьюстона рассчитывало поймать его, объединившись с другими силовыми структурами, в частности с ФБР. У них был список подозреваемых, состоявший из имен парней, в прошлом совершавших похожие ограбления, которые отсидели срок или были освобождены условно-досрочно, но не было никаких улик, которые позволили

бы связать подозреваемых из списка с преступлениями, совершенными сейчас. Грабителем мог быть один из них или какой-нибудь другой подонок, дебютировавший на криминальной сцене.

В общем и целом следовало признать, что у полиции не было по этому делу практически ничего. И тогда было решено создать спецгруппу.

Додж пришел работать в полицию Хьюстона, едва высохли чернила на его дипломе, выданном Техническим университетом штата. Он мечтал стать детективом и как можно скорее перейти на работу в отдел по расследованию убийств. У Доджа было врожденное умение раскрывать преступления. Оставалось только честно нести свою службу, заслужить повышение и чем-то отличиться.

Додж верил, что работа в этой самой спецгруппе поможет ему показать, что он чуть лучше всех остальных.

— Я уже записался вчера, — сообщил он Гонзалесу.

— Вот как? — Джимми, похоже, новость не обрадовала.

— И добавил в список твое имя, — добавил Додж.

— Хорошо! Отлично! — На лице Гонзалеса засияла улыбка. — Мы оба будем круто смотреться в их форме.

— Ну… многие копы хотят попасть в эту группу. Нас пока еще никто не выбрал.

— Обязательно выберут. Уж тебя-то точно.

— Почему ты так думаешь?

— Там планируется работа под прикрытием. — Гонзалес шутливо приподнял брови. — А это — твоя специальность, напарник.

Додж вонзил зубы в свой стейк слабой прожарки.

— Все это слухи.

Гонзалес смерил его всепонимающим взглядом.

— Говорю тебе, все эти сплетни про меня — сплошное дерьмо, — стоял на своем Додж.

Гонзалес отодвинул в сторону пустую тарелку и перегнулся через стол к Доджу.

— А как насчет убийства нескольких человек в стрип-клубе в прошлом месяце?

— А что насчет того убийства?

— Так, значит, врут люди, что, пока детективы допрашивали так называемых свидетелей, ты пригласил хозяйку заведения на задний двор для приватной беседы?

— Я вообще в тот день не работал. Случайно проходил мимо. Просто повезло.

— Повезло? — фыркнул Гонзалес. — Да уж, черт побери! За двадцать минут она назвала тебе имя убийцы, и ты привел полицейских прямо к логову, где он прятался. Так, значит, врут люди?

Додж потянулся за чашкой кофе.

— Я не водил ее на задний двор.

— Но ты заставил ее выдать убийцу.

— Не так уж это было сложно, — ухмыльнулся Додж. — Я доказал ей, — и не раз, — что этот подонок ее не стоит. Она может рассчитывать на гораздо большее.

Гонзалес расхохотался.

— А разве ты не говорил, что разгадку большинства тайн можно найти под женской юбкой?

— Да никогда!

— Но тебя цитируют!

— Все это дурацкие разговоры в курилке!

Но хитрый взгляд Доджа выдавал его.

Закончив завтрак и поделив пополам сумму чека, напарники расплатились.

Когда они прощались у ресторана, Гонзалес вдруг сказал:

— Приятно думать, что все же есть одна женщина, которую ты не можешь поиметь. Та рыженькая не станет отказываться от своего супербогатого парня, хоть он и поколачивает ее время от времени, ради патрульного копа. Так что без этой крошки тебе придется прожить, Додж.

Гонзалес оказался прав. Заступив в тот вечер на дежурство, Додж узнал, что Роджера Кэмптона выпустили из-за решетки еще до полудня. Его адвокаты — их было несколько — предложили выдвинуть встречный иск о полицейском преследовании, а мисс Кэролайн Кинг отказалась предъявить обвинение. Адвокаты утверждали даже, будто девушка сожалеет, что обратилась в полицию, что все происшедшее было результатом недопонимания. В общем, спустили все на тормозах.

Додж представлял себе, что так и будет, но все это сильно ему не нравилось, и он не мог этого так оставить.